Разведи меня, если сможешь - Ника Ёрш

Подхватив на руки, Боннер сделал несколько шагов и уложил меня на кровать, после чего стянул с себя футболку и шорты. Не торопясь, глядя на меня в упор голодным многообещающим взглядом.

Стоило ему вернуться ко мне, нависая сверху, я тут же вскинула руки и зарылась кончиками пальцев в его светлые волосы и потребовала новый поцелуй. Жгучий, томительный, распаляющий. При этом Боннер продолжал с упоением изучать мое тело, выгибающееся навстречу. Его длинные пальцы пробрались под футболку, подняли ее выше, стянули вниз кружевной лиф и коснулись самой чувствительной точки на груди. Чуть сжали, погладили, помассировали и вдруг бросили свое занятие, вырывая из моего рта стон разочарования.

— Адам, — шепчу, вкладывая в имя мольбу. Не останавливаться, не медлить…

Мне слышится его дыхание, сбитое, громкое, отрывистое. И вот на кончике груди смыкаются губы, совсем недавно терзающие мой рот. Наслаждение накатывает взрывной волной, и я сама забываю, что нужно дышать. Пока не чувствую, что вот-вот попрощаюсь с легкими.

Вздох выходит рваным и захлебывающимся, я тону в собственных чувствах, когда кончик его пальцев, до этого прогуливающихся по моему животу, касается меня внизу. Он двигается быстро, но нежно, и я, запрокинув голову назад, начинаю громко протяжно стонать, не в силах скрыть удовольствие. Снизу, по животу к груди тянутся невидимые нити удовольствия, разливаясь током по венам, пальцы двигаются быстрее, заставляя выгнуться дугой и зайтись стоном-мольбой, но достичь пика наслаждения мне не дают.

В то время, как я протестующе качаю головой и кусаю губы, руки Адама окончательно избавляют меня от одежды снизу, подхватывают ноги под коленями, заставляя развести их в стороны, и обвить их вокруг него… уже готового ворваться внутрь.

Быстро, сильно! Толчок, затем другой и сразу следующий. Не прекращая напор, только увеличивая его, задавая ритм моему сердцу. И ощущения, только что потерянные, возвращают в состояние неистовства. Я сама подаюсь навстречу, обхватываю его голову руками, тяну на себя, приподнимая бедра навстречу его мощи. Наши взгляды встречаются всего на миг, я впиваюсь ногтями в его спину и Боннер стонет: хрипло, громко. И снова врезается в мои губы, чтобы смять их томительным жарким поцелуем, запечатлеть свой след на мне.

А я глажу его плечи, кожу, горящую огнем и не могу насытиться происходящим, желая только одного: продлить это единение как можно дольше. Но тут нас обоих накрывает оргазм, такой острый и сильный, что я вырываюсь из плена губ Боннера и почти задыхаюсь, мечась под ним в постели, сбивая покрывало под собой и, наконец, выгибаясь, чтобы увидеть его взгляд, услышать свое имя и ощутить невероятную будоражащую дрожь внутри, пронизывающую все тело, а затем падаю назад, без сил, почти без чувств… Пустая и бесконечно счастливая. Миг, и он наваливается сверху, тут же перекатываясь на бок и прижимая меня к себе.

Мы больше не говорим в ту ночь, и я почти сразу погружаюсь в спасительный сон, где не нужно слов, не нужно объяснений и никто не думает о том, что правильно, а что нет.

— Черт возьми, я уснул, — пробормотал Адам, приподнимая голову и, сонно щурясь, глядя на пейзаж за грязным окном.

Я повела плечами, сладко вздохнула и, продолжая разглядывать невиданное доселе зрелище: растеряно-напуганного некроманта, улыбнулась.

— Доброе утро, неудавшимся беглецам.

Конечно, я понимала, почему он выглядел именно так — собирался сбежать от меня, воплотив в жизнь прежний план — спать отдельно, хоть и неподалеку.

Боннер перевел взгляд на меня, сконцентрировав его на улыбке.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил обеспокоенно.

— Настроение так себе, — честно ответила я, и сделала лицо грустным. Он понятливо кивнул и попытался отнять руку, на которой возлежала моя голова. Я уступила, перевернулась на другой бок и продолжила размышлять вслух: — А как оно может быть хорошим, если мужчина, с которым я провела ночь, проснулся расстроенным от того, что не сбежал вовремя? Вот так и рождаются комплексы.

С той стороны задумчиво молчали. Я уже сама решила подглядеть хоть одним глазком, чем там занимается некромант-недотрога, когда он снова оказался рядом, прижался со спины и, поцеловав плечико, сообщил:

— Я адвокат, миссис Поук, и если вас кто-то обидел, принеся моральные терзания, могу помочь — взыскать с негодяя штраф.

— Было бы неплохо, — лениво растягивая губы в улыбке, ответила я. — Пусть раскается как следует. Вы можете это устроить?

— Всенепременно, — рука Адама скользнула по моей пояснице и плавно перекочевала к низу живота, — только нужно закрепить договор.

— Я еще условий не знаю. — Игриво откинув голову назад, подставила шею и скулы, чтобы ему было удобнее прокладывать по ним дорожку из поцелуев.

— Я все сейчас… покажу, — выдохнул Боннер мне в ушко, подминая под себя окончательно.

И правда показал, не упустив, так сказать, ни одной детали.

Это было волшебное утро. Целительное. Оно вселяло еще не уверенность, но уже надежду на разрешение всех проблем и счастливое будущее.

Я обнимала Боннера, нежилась в его объятиях, едва не мурлыча от блаженства, и рассматривала странные рисунки на сильном теле. А еще позволяла себе мечтать. О нем. О нас. Тихонечко, про себя. Чтобы не спугнуть этого “одиночку”, по губам которого блуждала таинственная непривычная улыбка без намека на насмешку.

Адам напоминал матерого дикого кота, развалившегося на кровати в, казалось бы, беспечной неге, подглядывающего из-под светлых ресниц с веселым прищуром и поощряющего любые манипуляции с моей стороны. До тех пор, пока кто-то не вошел в дом.

— Мы не одни, — вдруг сообщил Боннер, приподнимаясь на локтях и продолжая медленно поглаживать мою спину. С его пальцев послушно соскользнула тьма, обогнула меня и просочилась под двери спальни, оставляя легкую серую дымку.

— Что? — упоение словно рукой сняло.

— Все в порядке. Это Донна. — проговорил Адам, продолжая напряженно всматриваться в стену напротив остекленевшими черными глазами. — Не переживай.

— Твоя сестра? — я заелозила, села на колени, прикрывая голую грудь одним из одеял и внезапно снова почувствовав смущение. — Нужно одеться и…

— Она не войдет сюда, не спеши.

Тем не менее, Боннер первым поднялся и стал собирать вещи с пола, совершенно не стесняясь своей наготы. На кровать перекочевало мое белье и шорты, через пару мгновений рядом упала футболка. Он сам, даже не глядя в мою сторону, задумчиво прошелся к столу, открыл один из ящиков, вынул блокнот и что-то записал, убрав его назад. Отчего-то стало обидно. Не то чтобы я ожидала, будто теперь меня на руках носить начнут, холить и лелеять, сдувая на ходу пылинки… Но этот жест с вещами, брошенными на кровать… Не знаю. Еще бы пару кредитов мне перевел.

— Будет хороший день, — тем временем заметил Адам, уже натянув нижнее белье, перекочевав к окну в одних боксерах и глядя в небо. — В меру жаркий.