Город без полиции - Анна Малышева

«Ну и пусть отругает, что встала, зато в глубине души будет доволен и перестанет дуться. – Она достала из морозилки курицу и сунула ее размораживать в микроволновую печь. – Как это я только сейчас заподозрила Матильду с мужем... Будь это там, я бы от одного страха умерла, когда у них ночевала! Причем во вторую ночь они могли совершенно спокойно убить меня – ведь никто не знал, что я к ним отправилась! – Ее мысли двигались лихорадочными скачками, голова кружилась от возбуждения. Таня была уверена, что напала на настоящий след. – Они ограбили и убили Пашу, спрятали его в гроб Ольгиного свекра и, естественно, не стали заявлять в полицию, что у них жилец пропал...»

Звякнула микроволновка, сообщая, что курица разморожена, Таня протянула было руку к дверце, но остановилась, озадаченная новой мыслью. «Спрятали в гроб... Да они же знали, что через четыре года его откопают! И потом, если бы Паша пропал с чужими деньгами, этот самый Михаил давно бы поднял тревогу! Он бы, прежде всего, связался со мной и потребовал денежки обратно! Решил бы, что мы его надули... А он никак себя не проявил! Значит, Матильда невиновна? Это все-таки сделал он? А что я боюсь воды, узнал от Паши еще тогда, четыре года назад...»

Она приложила ладонь к горящему лбу. «Не думать, не думать об этом, или я сойду с ума! Я готова подозревать всех, а по сути у меня ничего нет для конкретных подозрений... Только этот Михаил более-менее подходящий кандидат, да и тот, если разобраться, может оказаться ни при чем! Вдруг Паша не брал у него никаких денег? Вдруг они вообще распрощались еще в Афинах? Откуда я знаю, чем собирался заниматься Пашка в Греции? И спрашивается, какого тогда черта этому Михаилу звонить в Москву и поднимать тревогу? Он живет спокойно в своем земном раю и не знает, что на него уже всех собак повесили!»

Непослушными пальцами Таня разворачивала на столе фольгу для запекания, заглядывала в стенные шкафы в поисках приправ, разжигала духовку, и все эти привычные действия выполняла с медлительностью сомнамбулы. Ее мысли никак не соотносились с движениями, которые делало тело. «Одно точно, на меня кто-то охотится, и мне нужно его найти прежде, чем он найдет меня! – вертелось у нее в голове. – Или она... Матильда уверяла, что это была женщина, а она не лжет, это сказала Оля... За несколько часов до того, как умерла...»

Поглощенная своими размышлениями, девушка делала все крайне медленно, и когда зазвенели ключи в дверных замках, курица еще стояла в духовке.

– С ума сошла? – приветствовал ее муж, заглядывая на кухню и поводя носом. – А чем это пахнет? Тань, ты что – готовишь?!

– Нет, подлизываюсь. – Она подбежала и повисла у него на шее, вдыхая запах знакомого одеколона и табака. – На ужин будет курица с чесноком и черносливом, жареная картошка и торт со взбитыми сливками! Все страшно жирное, вредное и вкусное!

– А торт откуда? – удивился муж.

Таня ласково погладила его по щеке:

– А его ты сейчас купишь, пока булочная внизу не закрылась. У меня как раз все будет готово.

И уже по тому, как охотно отправился муж выполнять ее поручение, она поняла, что нехитрая уловка удалась, Иван ее простил. «В тысячный раз. – Таня приоткрыла духовку и, щурясь от жара, ткнула курицу вилкой. – Кто бы сомневался? В нашем браке нет места неожиданностям. Мама говорит, что это называется счастьем... Иногда мне кажется, что она сама с удовольствием вышла бы замуж за Ваню и он только по недоразумению достался мне!»

– ...Обещай одно, – сыто откинувшись на спинку диванчика, Иван смаковал только что сваренный кофе и вертел в пальцах дымящуюся сигарету. – Пока не поправишься, прыгать у плиты и закатывать пиры ты не будешь!

– Мне хотелось тебя побаловать, – откликнулась она, ставя в раковину грязную посуду. – Но хорошо, обещаю. Сейчас иду и ложусь.

– А еще, – он поймал жену, направившуюся было к двери, за полу длинного халата и притянул к себе: – Ты не будешь больше говорить о своем Паше и о том, как он погиб! Обещаешь?

– Паша давно не мой. – Она попыталась высвободиться, но после неудачной попытки смирилась: – Ну хорошо.

– И главное... – начал было он, но девушка быстро зажала ему рот горячей ладонью:

– Ты велел обещать что-то одно!

– Главное, – он без труда отвел ее руку и взглянул на нее так сурово, что она разом подобралась, чувствуя, что шутки кончились, – я больше не желаю слышать, что за тобой охотятся и хотят убить!

– Но, Ваня...

– Любому идиотизму есть предел! – внушительно произнес он. – Эта поездка произвела на тебя слишком сильное впечатление! Не будем говорить о том, как и почему ты оказалась за бортом, главное – ты слишком близко к сердцу приняла смерть этого несчастного парня! Я тебя знаю – этого достаточно, чтобы ты стала дергаться от каждого шороха и везде видеть убийц!

Его поучающий тон произвел на девушку впечатление ледяного душа. Таня вздрогнула всем телом и вырвалась из объятий мужа:

– И ты не можешь мне просто поверить? Клянусь, это правда!

– Не клянись! – отрезал он. – Ложись спать!

Еле добравшись до постели на подкашивающихся ногах, она забилась под одеяло и долго плакала, заглушая всхлипы подушкой. Таня плакала от страха, незаслуженной обиды и больше всего – от сознания своего одиночества, которое меньше всего ожидала ощутить здесь, дома. Жаловаться было некому, искать сочувствия негде. Ей не поверил никто... «Что ж, может быть, я и правда кинулась в воду без посторонней помощи, – сказала себе девушка, кусая губы, чтобы не зарыдать в голос. – Все верят в это, осталось поверить мне самой!»

* * *

На следующее утро она проснулась поздно и долго лежала в постели, не открывая глаз, прислушиваясь к тишине, царившей в квартире. Таня играла сама с собой в игру, любимую с детства. Просыпаясь утром в воскресенье, лежа в постели, она по слуху пыталась определить, который час, кто находится в квартире и чем занимается. На кухне оглушительно трещит масло, налитое в сковородку, и вдруг шипит, как разъяренная кошка, – мама положила туда кусок сырого мяса. Готовится воскресный обед, традиционные отбивные с жареной картошкой. Значит, Таня сильно заспалась, время близится к часу дня. Из соседней комнаты доносится голос диктора – это отец смотрит новости по телевизору. Значит, все-таки ближе к полудню, потому что за час до обеда он выключает телик и выходит пройтись, нагулять аппетит и заодно единственный раз в неделю вывести на прогулку дряхлого спаниеля Рамзеса, почти ровесника Тани. В остальные дни с Рамзесом гуляет либо мама, либо Танин старший брат Артем, которого она сейчас не слышит, да и не может слышать – в воскресенье он обычно исчезает из дома рано утром и не появляется раньше ужина. Тане гулять с собакой никто не поручает – ее считают для этого слишком легкомысленной. Она отвлечется, заиграется, забудет о псе, и тогда с Рамзесом, который уже плохо видит и теряет нюх, может случиться все, что угодно. «Значит, полдень!» – решает девочка, открывает глаза и неохотно встает, готовясь выслушать первые за этот день упреки за то, что так заспалась. Их будет еще много, они не очень-то ее ранят, чаще всего Таня вообще пропускает их мимо ушей – так они ей надоели. Когда-нибудь, втайне мечтает она, ее жизнь будет совсем другой. Впрочем, Таня не знает точно, какой именно должна быть эта новая, замечательная жизнь, она даже не понимает, что ей не нравится в этой, нынешней. Упреки и поучения были всегда, они для нее неотделимы от родительской любви и заботы. Она и не представляет себе, что любовь может выражаться в какой-то иной форме...