Коллекционер - Дмитрий Казаков

– Но вы почему-то не берете в расчет мои, – проговорил Олег задумчиво.

Вспомнились сырые темные джунгли, сидящий на земле Эрик, его злобный взгляд, окровавленное плечо и растерянный голос: «Отец Джузеле, Факел Еретиков… Официально он всего лишь староста, но фактически один из ближних советников главы ордена».

– А они у тебя есть? – спросил Гриви с усмешкой, но поймал суровый взгляд командира и осекся.

– Говори, – велел Лрэн.

– Я могу вывести вас на человека, который наверняка знает пароль, – сказал Олег, твердо глядя прямо в глаза рыжему лорейцу. – Но я хочу сам участвовать в деле, а не сидеть тут.

– Чтобы ты пошел с нами в город? – На лице Лрэна появилась слабая улыбка. – Получил возможность удрать?

– Так вы доверяете мне или нет? Надо решить этот вопрос раз и навсегда!

Лорейцы переглянулись, Трант ожесточенно поскреб в затылке.

– И так ли нужен вам этот прибор, или Ректорат обойдется и без него? – Олег продолжал давить, понимая, что рискует, что хозяева мансарды могут запросто передумать и перейти к другому варианту действий – связать гостя и подвергнуть пыткам. Честно говоря, это самый легкий способ добыть информацию.

– Хорошо, ты пойдешь с нами… – протянул Лрэн после паузы в несколько минут. – Только без оружия. И на случай если вздумаешь сбежать, вот тебе еще информация. Корпус Пограничной стражи Цада объявил в розыск проводника по кличке Соловей.

Олег нахмурился:

– Почему?

– А ты не догадываешься? – Улыбка рыжего стала по-настоящему лисьей – ехидной и злой. – Его обвиняют в причастности к убийству генерал-майора Редондо, застреленного вчера вечером.

Олег почувствовал, что его словно ударили тяжелым и мягким по затылку. Ну да, он хорошо помнил сердитые крики офицеров-пограничников, упрекавших его в предательстве, но это одно дело, а официальное обвинение со стороны корпуса – совсем другое. Попади Соловьев теперь в руки местных погранцов, никто не станет его слушать.

– Поэтому, чтобы ты мог выйти в город, мы слегка изменим твою внешность, – продолжил Лрэн как ни в чем не бывало. – Голову ты обрил, это хорошо, но кое-что нужно добавить, чтобы мама с папой тебя опознали не сразу. Трант, неси наши ящички!

Примерно через час Олег глянул в зеркало и остолбенело заморгал – на него смотрел кого-то смутно напоминавший чужак, лысый, с усиками щеточкой, белесыми бровями и оттопыренными ушами. Вкладыши под верхнюю губу изменили очертания лица, специальные распорки сделали лопоухим, а краска позволила обесцветить те волосы, что еще остались.

– Вот так хорошо, – сказал Лрэн с удовлетворением в голосе. – Теперь говори – кто?

Мансарду они с Олегом покинули на самом закате, когда солнце ушло за крыши домов на западе, а во всех храмах Лирмора от расположенной на северной окраине Кричащей горы, где когда-то жгли ведьм, и до Серебрянки на юге началась последняя служба дня.

Гриви и Трант ушли еще раньше.

Олег шагал, постоянно борясь с желанием обернуться, проверить, не следит ли за ним кто. Казалось, что каждый встречный бросает на него любопытные взгляды и раздумывает, куда ему прямо сейчас обратиться – в инквизицию или в Пограничную стражу.

Мешала непривычная одежда – приталенный пиджак и мешковатые брюки, какие носят зажиточные мастеровые и мелкие торговцы Цада, направляясь в церковь или в театр. Чудилось, что шляпа вот-вот соскользнет с лысой головы, хотелось ее поправить.

– Спокойно, – сказал Лрэн, когда они миновали собравшуюся вокруг очередного монаха толпу. – Расслабься и шагай спокойно. Ты обычный лирморец в своем городе.

Как ни странно, это помогло, Олег вспомнил, что годами ходил по этим улицам, что столица Цада стала для него в чем-то даже более родной, чем тот же Тамбов, где не был уже лет пять…

Вспомнил и успокоился.

Город выглядел притихшим, никто не бегал по улицам с криками, не потрясал оружием, но это был вовсе не мир, а то безмолвие, что порой наступает перед страшной бурей. Городской стражи видно не было, как и инквизиторов, а прохожие вели себя необычайно сдержанно, знакомые, что раньше при встрече принялись бы орать и обниматься, теперь ограничивались кивками.

– Вот мы и пришли, – заметил Лрэн, когда над домами впереди поднялся ало-золотой купол церкви Факела Еретиков, главного храма Ордена Взыскующих Истины в Лирморе, очень небольшого и скромно украшенного по сравнению с тем же Сердцем Мироздания.

– Да, – согласился Олег.

– План помнишь?

– Да.

– Тогда действуем. – Лрэн ободряюще похлопал его по плечу.

Из дверей церкви выходили мрачные прихожане, решившие посетить вечернюю службу, нищие тянули к ним руки. А сбоку от лестницы, ведущей ко входу в храм, стояла телега, нагруженная ящиками, и на облучке дремал крепкий бородатый парняга в поношенной одежде возчика. Если бы Олег не знал, он ни за что бы не догадался, что это Гриви.

Сам пошел по широким ступеням вверх, навстречу редеющему людскому потоку. Глубоко вздохнул и шагнул в дверной проем, под уходящую в темную высоту громаду свода.

– Что тебе угодно, сын мой? – ласково поинтересовался дежуривший внутри монах. – Служба уже окончена.

Был он, как и прочие слуги церкви при этом храме, высок ростом и на диво крепок.

– Я к отцу Джузеле, – сказал Олег. – С ним хочет говорить Эрик Витолиньш.

Сейчас выяснится, врал ли предатель насчет того, что может вызвать старосту храма в любое время дня и ночи.

– Подожди минуту, – и инквизитор ушел внутрь церкви.

Олег со своего места мог видеть только далекий алтарь да ближние колонны, призванные изображать столбы пламени, но похожие на стволы колоссальных пальм. Оставшиеся внутри прихожане ставили свечки, молились, бесшумно перемещались монахи в черных рясах. Только безумец решится похитить одного из них прямиком отсюда!

А значит, отец Джузеле ничего не заподозрит, останется уверенным в себе и беспечным.

– Вы хотели меня видеть? – поинтересовался, возникая перед Олегом, высокий старик с пронзительными черными глазами.

– Не я, а господин Витолиньш, – сказал он.

– Что же он сам не пришел? – Староста поджал губы. – Хотя понимаю, время такое. К любому из нас прикованы сотни глаз.

Олег поклонился:

– Истинно так. Пойдемте.

Они спускались по лестнице, когда один из нищих, горбатый и одноглазый, в невообразимом тряпье, ринулся Соловьеву под ноги, едва не обхватил колени, заныл гнусаво:

– Подайте Священного Ока ради! Подайте!

На миг он поднял голову, и Олег различил под грязью, повязкой на глазу и прочей маскировкой усмешку Транта.

– Владыка видит тебя и не оставит в беде, – назидательно сказал отец Джузеле. – Пропусти нас.