Мой личный враг - Татьяна Устинова

Оказывается, она стояла возле дивана на коленях, потому что,увидев надпись, быстро села на пол. Дискета и кассета лежали прямо перед ней,как смертоносный, не обезвреженный снаряд.

Ванька все перепутал.

Вот в чем дело.

В угаре того страшного вечера, когда он тащил ее вместе созлополучным хлебным пакетом в свою машину, он по рассеянности сунул эту папкуне в бардачок, а в ее пакет, который сам же и нес. А она потом неизвестно зачемзапихнула ее в шкаф, к которому не прикасалась со времени развода. Филипп занялего своими вещами, их было очень много, и за ними затерялся задвинутый к стенепакет с заплесневелым хлебом.

Александра поднялась и пошла на кухню. Налила себе попить.

Это лежало на диване, безмолвно и угрожающе.

Нужно звонить.

Но куда? Куда?!

Алексей Глебов — вице-премьер по делам национальностей. Послухам, хороший Ванькин друг, у которого он не раз получал и подтверждалинформацию. К нему не прорваться. Если бы она все еще работала в «Новостях»,можно было бы придумать какое-нибудь интервью. Хотя организовать интервью счеловеком такого уровня — дело непростое и, главное, не быстрое. Теперь же этововсе отпадало.

Доверить эту папку кому-нибудь из друзей, кто мог бы такоеинтервью сделать, нельзя.

Нет, нельзя.

Но при чем здесь Глебов? Значит, все-таки Вешнепольский непросто попал в плен, что-то тут было… Или это никак между собой не связано икассету Ванька приготовил в каких-то других целях?

У Александры заболела голова — всегдашний признак внезапногои сильного выброса адреналина в кровь.

«Думай! — приказала она себе. — Думай, ты это умеешь».

Итак, есть папка, есть адресат и нет возможности еепередать. Значит, угрозы, выстрелы на пустой даче, Манино изрезанное пальто —все не случайно. Не было никакого затишья, было ожидание — кто шевельнетсяпервым. Как на охоте.

Александра ходила по комнате. Елка тонко подрагиваласеребряным «дождем» и цепляла Александру колючей лапой.

Александра сунула в карманы ледяные влажные руки.

«Думай, думай, — мысленно твердила она. — Выстраивайлогические цепочки. Найди то, что помогло бы разложить по полочкам событияпоследних нескольких месяцев. Давай же!»

Темнело, и отступивший на время животный страх передтемнотой, перед невидимыми существами, поджидающими в этой чернильной морозноймгле, вновь захлестнул душу.

— Не трясись! — вслух приказала себе Александра и поняла,что ее голос тонок и слаб и от страха она готова привычно поднять лапки кверху.

Еще можно сделать вид, что нет и не было никакой кассеты сдискетой. Ваньке она вряд ли уже поможет, а дела вице-премьера Глебова никак еене касаются. Шутки и приключения кончились. Теперь у нее в руках то, за чем,очевидно, охотятся какие-то неизвестные ей темные силы, и она должна принятьрешение.

Какое?

Выбросить папку в помойку? Положить ее обратно за Филипповысвитера? Утопить в унитазе? Варианты, конечно, весьма достойные. Особеннопоследний.

Но это не экзамен по химии. В обморок, конечно, упастьможно, однако нельзя пребывать в нем вечно. Очухавшись, все равно придетсяпринимать какое-то решение.

Если бы она была посильнее! Если бы она умела бороться ипобеждать! Ничего этого она не умела… Отдать папку Маше, чтобы она справляласькак знает? Тоже вариант. У Мани нет даже той мифической близости к сильным мирасего, которая была у нее, пока она работала. Маню в два счета пристукнут — ведьуже предупреждали! — и папка достанется невидимому, виртуальному врагу.

Ах, черт, какая жалость, что ее выгнали с работы и она давноупустила из виду всю ситуацию — кто за кем стоит, кто кого поддерживает, топит,лоббирует… Кто против кого дружит. Может, это и помогло бы…

He зажигая света, Александра принялась варить кофе. На ощупьсделать это было непросто. Посмотреть кассету нельзя. Для этого нуженпрофессиональный видеомагнитофон. Возможно, из кассеты можно было бы что-нибудьузнать. Конечно, она посмотрит дискету, но — голову можно дать на отсечениечерез Ванины пароли ей вряд ли пробраться.

Может, отдать ее кому-нибудь из его группы? А кому: Свете,которая не отвечает на звонки, или Владику Донскому, режиссеру? Кофе из чашкивыплеснулся Александре на колени. Охнув, она поставила чашку на стол. Стоп.

Света Морозова позвонила ей домой и сказала, что готовитсяфильм по материалам Вешнепольского. Александра, сказала тогда Света, самаяподходящая кандидатура, потому что всю Ванину группу сразу же расформировали.Группу не расформировали бы так быстро, если бы не знали точно, что Иванникогда не вернется. Программа Вешнепольского выходила в редакцииобщественно-политического вещания, его сотрудники подчинялись продюсеру этогосамого вещания, который группу моментально распустил. Именно это царапнуло ееухо, но тогда она так и не смогла понять, что же ее задело в Светиной речи.

Знали точно…

Никуда Ванька не пропал, его хладнокровно убрали, иготовится что-то очень важное, ради чего все это и было проделано.

Очевидно, это «что-то» связано с Глебовым, раз за этим стоитвысокое телевизионное начальство, приказывать которому имеет право только ещеболее высокая власть.

Зачем же им понадобился совершенно нейтральный фильм,который она склеила? Она-то тут при чем?

Холодея от предчувствия надвигающейся беды, Александрабросилась в коридор, роняя вещи, сорвала с вешалки свой портфель и, дрожа отнетерпения, откопала в нем записную книжку. Пришлось все же зажечь свет, потомучто совсем стемнело и ничего было не разобрать. Боясь ошибиться, она набраланомер, молясь, чтобы кто-нибудь ответил.

— Але, — буркнул в трубке заспанный голос.

— Михаландреич, — торопливо сказала Александра, — это СашаПотапова. С Новым годом!

— Здорово, Саша Потапова, — пробурчал шеф-редакторнедовольно. — И тебе того же.

— Михаландреич, я прошу прощения, что беспокою, но, помните,у Вешнепольского была редакторша Света Морозова?

— Помню, — ответил шеф-редактор с некоторым удивлением. — Мыс ней в университете вместе учились. В шестьдесят шестом году. Она год как напенсию ушла. А что ты спрашиваешь?

— Это точно? — переспросила Александра упавшим голосом. —Точно ее звали Света Морозова?

— Это так же точно, как то, что меня зовут Михаил АндреевичБарсуков, — нащупав свой обычный тон, приободрился шеф-редактор. — Да на чтоона тебе? Она у Ваньки по старости лет и не делала ничего, только молоднякуграмматические ошибки исправляла. Выгнать ее Ванька не мог, ты же его знаешь.Он за нее сам работал. Он за всех сам работал…