Запутанные в сети - Ellen Fallen

Это просто невозможно, моё тело снова становится липким, но желудок абсолютно пустой, чтобы меня вырвало ещё раз. Позвоню в этот ресторан или лучше схожу, напишу на них жалобу… Когда приду в себя.

В животе громко урчит, глажу его рукой. Сейчас не самое лучшее время для принятия пищи, чтобы не вернуть её назад. Тем более, мой дом – это берлога одиночки с отсутствием продуктов. Но память мне подсказывает, что где-то на верхней полке у меня были соленные крендельки, маленькие вкусняшки. Желудок будто соглашается со мной, урчит ещё громче. Сейчас мы поищем, куда я могла их спрятать. Дело в том, что моя одержимость диетами заканчивается тогда, когда я срываюсь и начинаю есть всё, что попадётся под руку. И на такой день у меня есть заначка в виде крекеров или колечек. Как любая уважающая себя женщина, я должна иногда потакать своим желаниям.

Очень аккуратно поднимаюсь, в голове какой-то шум. Я должна ещё собраться на работу, неважно, как себя чувствую. Вчерашний разговор, и моё отлынивание, боюсь, Бойд оценит по-своему, и несмотря на то, что мы помирились. Всё ещё держась за стены, дохожу до кухни. В этот момент мой телефон снова оживает, к истошному звуку, исходящему из него, присоединяется стук в дверь. Нет, скорее, это способ выломать кулаками хлипкую деревянную коробку. Не надо быть экстрасенсом, чтобы знать, кто стоит за ней. Гейб без остановки бьёт по дереву кулаком. Меньшее, что сейчас мне надо, разборки с ревнивым мужчиной. Что бы он сейчас не сказал, не изменит течение моей жизни.

Тянусь к верхней полке на шкафчике, шарю рукой и ничего не нахожу. Подхожу к другому и делаю то же самое, задираю голову, чтобы хоть краем глаза увидеть заветный пакетик. Звон в ушах настигает меня в тот же момент, когда я цепляю пальцами крендельки. Шум в голове, липкий пот, и я отключаюсь.

* * *

Голоса, прикосновения и боль в руке – всё мои ощущения на данный момент. Как будто укол чем-то острым в моё тело, луч светит в мои глаза. С огромным трудом моё сознание приходит в норму, непонимающе оглядываюсь, чтобы понять, где я нахожусь. Я лежу на кушетке, рядом люди в медицинской форме.

– Это система работы врачей общей практики, оказывающих первичную медико-санитарную помощь. Если пациент нуждается в дальнейшей оценке, он относятся к специалисту, а не к нам, – слышу голос, видимо, врача женщины. – Сейчас мы взяли у девушки анализы. И вы должны заполнить форму, которая называется GMS1, давая информацию, такую как: имя и адрес, дату рождения, NHS номер. Так же вы должны предоставить фото тождество: паспорт или водительское удостоверение.

Спокойный женский голос, объясняющий непонятно кому всё это, пока я прихожу в себя, расслабляет. Я знаю, что в ответственных руках, раз нахожусь на территории больницы.

– Я не взял документы моей девушки, когда выносил из квартиры в бессознательном состоянии. Вы думаете, это было первой мыслью? – грубым голосом отвечает не кто иной как Гейб. – Форму я уже заполнил, пока вы находились здесь.

После нескольких минут молчания, врач подходит ко мне и щипает за подбородок, открываю глаза и смотрю в лицо девушки, низко склонившейся надо мной.

– Как вы себя чувствуете? – спрашивает она меня, снова светит фонариком мне в глаза.

– Я в больнице? – меня беспокоит то, что я здесь оказалась.

– Больница Мюррейфилд, вас привёз ваш… – она оглядывается, чтобы дать определение человеку, стоящему за её спиной, – мужчина. Вы были без сознания. По описанию, упали в обморок. Вы встретитесь с врачом сразу, как только будут готовы первичные анализы.

Наши с Гейбом взгляды встречаются, и я вижу в них боль и что-то ещё, сожаление, скорее всего. Он выглядит не лучше меня: синяки под глазами, неряшливый вид, отросшая щетина. Отворачиваюсь от него, концентрируюсь на девушке.

– У вас было плохое самочувствие? Боль? Опишите, что с вами происходило сегодня с утра, – она записывает в планшетку, присаживается рядом со мной.

– Я проснулась от приступа тошноты, рвало в течение часа, может полтора. Головокружение, слабость. Желудок не удерживал даже воду. Я думаю, это ротавирус или отравление, вчера я весь день была на работе и не чувствовала ничего такого, – отвечаю ей.

Девушка помогает мне сесть, проверяет давление, заставляет открыть рот, делает осмотр. В дверь стучат, и заглядывает молодой врач.

– Моника Нильсон? Прошу вас пройти в мой кабинет. Если вы всё ещё плохо себя чувствуете, вам предоставят кресло-каталку, – он улыбается, забирает из рук планшетку у девушки. – Предварительный диагноз: ротавирус? Агнес, спасибо. Моника, прошу вас.

Гейб сверкает глазами, когда, немного отодвинув его в сторону, молодой доктор помогает мне сесть в кресло. Идет рядом с нами всё это время, пока мы не останавливаемся возле кабинета.

– Вы родственник? – спрашивает Гейба врач. – У нас нет задачи вас оскорбить, просто посторонние не могут присутствовать на приёме.

Сейчас будет взрыв, уверенна в этом. Руки до сих пор трясутся, прикрываю глаза, чтобы никто не видел меня, если Гейб устроит концерт.

– Мы встречаемся, уверен, что должен быть в курсе того, что происходит, – чётко выговаривает слова, но уже без агрессии.

Удивлённо задираю голову, чтобы увидеть, кто это вообще сказал. Может я просто ослышалась? Или это мой очередной сон, ну не может человек пару дней вести себя как дебил, и вот так мгновенно измениться до неузнаваемости.

– Моника, вы не против, если этот мужчина будет присутствовать во время приёма? – спрашивает меня врач.

Меня рвёт на части, вроде я не обязана давать перед ним отчёт при всех своих чувствах к нему, он ещё не стал мне никем. А может, уже не стал… Находиться со мной рядом после ссоры, для чего? Чтобы я простила его выходку? Сделала вид, что ничего не произошло?

– Нет, в этом нет необходимости. Он не может присутствовать на осмотре, – поднимаюсь с кресла, не оглядываясь, захожу в кабинет.

Он должен сделать выводы, если я сейчас пойду на попятную. Ничего не изменится. Взгляд цепляется за постер, висящий на стене. Это не кабинет врача общей практики… На глаза наворачиваются слезы. Сглатываю предательский комок. Перевожу глаза на другие постеры. Этого просто не может быть. Но я уже заранее знаю ответ на то, как я буду действовать. Главное, чтобы хватило сил.

Врач после длительной задержки около Гейба, проходит и садится на своё место.

– Значит, я хочу вас обрадовать, никакой ротавирусной кишечной инфекции у вас не наблюдается. Поэтому убираем этот диагноз, – он делает серьёзное лицо, продолжает заполнять бумаги. – За дверью стоит человек, который убеждён, что вы умираете. Я не могу разглашать информацию о вашем состоянии, если он не является вашим супругом или родственником, поэтому данная задача полностью в ваших нежных руках. Ещё один момент, – он хмурится.

Поджимаю ноги под стул, руками цепляюсь на кофту руками, я в ожидании того, когда он объявит о самом главном.

– Анализы показывают концентрацию уровня ХГЧ от 1100 до 31500 мед/мл. Из этого следует, что у вас беременность 3–4 недели, – он складывает перед собой руки ладонями вниз. – Поздравляю, вы скоро станете мамой.