Сербия на Балканах. XX век - Константин Никифоров

Впрочем, российское общественное мнение очень точно отреагировало и на трагедию 11 сентября 2001 г., когда у здания посольства США в Москве моментально выросли груды живых цветов.

Процесс натоизации Балкан, о котором мы ведем речь, важен не только сам по себе. Он тесно связан и с более крупной проблемой – формированием новой системы европейской безопасности. И именно поэтому югославский кризис заметно отличается от всех других европейских конфликтов последнего времени – например, североирландского или кипрского.

Вопрос о создании новой системы европейской безопасности встал в конце 80-х – начале 90-х годов после окончания «холодной войны» и прекращения блокового противостояния. Россия, будучи одним из полюсов прежнего биполярного мира, выступала за создание всеобъемлющей системы безопасности на основе общеевропейской организации – ОБСЕ. Однако успеха не имела. После некоторого колебания США посчитали, что являются единственным победителем в «холодной войне» и имеют право действовать исходя из логики «победитель получает все».

Фактически это означало начало передела сфер влияния, «передела уже поделенного мира». Где – то такой передел шел мирным путем, путем расширения НАТО на восток, присоединения к блоку некоторых восточноевропейских стран; где-то, как в Югославии, – насильственным, военным.

Расширение НАТО на восток и вмешательство Запада под предводительством США в югославский кризис и привели, на наш взгляд, к новой, натоцентристской модели европейской безопасности. И можно даже назвать точное время, когда оба этих связанных между собой процесса обозначились со всей определенностью, – это 1993-й год. Тогда, как известно, было принято принципиальное решение начать расширение НАТО. И тогда же США начали активно вмешиваться в югославский и, в частности, боснийский кризис, который в тот период выдвинулся на первый план.

По свидетельству работавшего в Белграде представителя Службы внешней разведки России В. Зайцева, в январе 1994 г., после принятия решения о расширении НАТО на восток, у США уже существовали планы использовать конфликт в Югославии для создания условий по перебазированию американских войск из Германии на Балканы. Тем самым появилась бы «возможность контролировать как пути через Черное море к Каспийскому нефтяному бассейну, так и через Малую Азию к Персидскому нефтяному району»[257].

Характерны и воспоминания руководителя Службы безопасности президента России А. Коржакова. Он рассказывает, что весной 1995 г. начальник Главного разведочного управления Генерального штаба России Ф. Ладыгин передал через него президенту Б. Ельцину конфиденциальное письмо. В нем на основе оперативной и аналитической информации был расписан «весь сценарий НАТО по Югославии вплоть до будущих бомбардировок в связи с косовским конфликтом. Российский президент отнесся к этой информации очень серьезно..»[258]

Под натовское ружье были поставлены все – и ОБСЕ, и миротворцы ООН. Так, Босния стала родиной «миротворчества нового типа», когда миротворческие войска имеют тяжелое вооружение, танки и авиацию; когда их ввод навязывается ультимативно, под угрозой применения силы; когда они вводятся не в буферные зоны между враждующими сторонами, а занимают всю площадь подмандатной территории, на которой являются фактически верховной властью. Все это больше напоминает оккупацию, нежели классическое миротворчество. К тому же решение о миротворческой операции сначала явочным путем разрабатывается в недрах региональной организации (в данном случае НАТО), а затем лишь проштамповывается Советом Безопасности ООН.

Так или иначе, но инициированный Западом передел мира поставил на ближайшую перспективу крест на романтической мечте о единой «Большой Европе», о Европе, по словам Ш. де Голля, от Атлантики до Урала, о горбачевском общеевропейском доме, о Европе без разделительных линий и блокового противостояния. Не говоря уж – о единой зоне безопасности от Ванкувера до Владивостока. В этом смысле 90-е годы ХХ в. оказались для всей Европы временем разочарования. Да и в целом откровенное стремление США после краха биполярного мира к единоличному господству, в частности военное вмешательство в югославский конфликт, нанесло самый сильный удар по демократическим и либеральным ценностям.

Повторим, события на востоке Европы, разрушение двухполюсного мира и окончание «холодной войны» были использованы США и Западом не для объединения континента, а для пересмотра итогов Второй мировой войны и укрепления своего геополитического положения. Геополитика вообще после краха биполярного мира выдвинулась на передний план. И если почти весь ХХ век – был веком идеологического противостояния[259], то теперь оно оказалось заменено противостоянием геополитическим, характерным для XIX в. и более раннего времени.

Смена модели системы международной безопасности – событие эпохальное. В. Волков писал: «Балканский кризис ускорил те процессы, которые неизбежно должны были произойти в системе международных отношений. Их суть состоит в замене одной конкретно-исторической модели этой системы (Ялтинско-Потсдамской) на иную, которая пока не получила своего названия. Это сдвиг поистине тектонического масштаба… За последние четыре столетия подобная смена происходит пятый раз (после Тридцатилетней войны в Европе и Вестфальского мира 1648 г.; эпохи Наполеоновских войн и Венского конгресса 1815 г.; первой мировой войны и системы Версальских договоров 1919–1920 гг.; второй мировой войны и Ялтинско-Потсдамского урегулирования 1945 г.)»[260].

Итак, в ХХ веке поочередно существовали три из пяти названных моделей системы международной безопасности. Причем при замене одной из них на другую важнейшую роль неизменно играли Балканы. И даже в годы «холодной войны» роль Балкан (и в частности Югославии) «определялась не столько их внутренними проблемами, сколько идеологическим и политическим противостоянием, характерным для двухполюсного мира». И сегодня «в двусторонних российско-американских отношениях в Европе Балканы явно претендуют на второе место после вопроса о расширении НАТО на восток. Общее между этими двумя проблемами в том, что обе они связаны с перспективами безопасности в Европе»[261].

В. Волков предсказывал, что, возможно, роль Балкан при смене моделей международной безопасности сохранится и впредь. Сегодня «Балканы превратились в зону повышенного внешнеполитического риска как для России, так и для НАТО, а также США, хотя и по разным причинам. Не исключено, что Балканам суждено стать “пороховым погребом” НАТО… Смогут ли США выдержать бремя единственной сверхдержавы в мире? И, может быть, будущие поколения тоже будут говорить: “Все начиналось с Балкан!”[262]