Российская миссия. Забытая история о том, как Америка спасла Советский Союз от гибели - Дуглас Смит

Илл. 41. Похороны Бленди в Москве

Бленди был не единственным американцем, скончавшимся в ходе российской миссии. Клейтон Крэтц, работавший в Американской меннонитской гуманитарной миссии на Украине, осенью 1920 года был арестован красноармейцами по обвинению в шпионаже. Больше его не видели, и причина его смерти остается неизвестной. Кроме того, одним октябрьским вечером 1922 года на улицах Симбирска без следа пропал Филип Шилд. Ходили слухи, что он покончил жизнь самоубийством, страдая из-за любовного романа с замужней женщиной, или был убит бандой, которую поймали за воровством сахара со склада АРА, или просто стал очередной случайной жертвой насилия. Несмотря на тщательное расследование, правду о его таинственном исчезновении выяснить так и не удалось, а его тело не было найдено.

Испытания долгих дней в Стерлитамаке убедили Келли, что России с него хватит, и по возвращении в Уфу он сообщил Беллу, что намерен уволиться не позже 20 июня. Не стоит и говорить, что его решение расстроило Белла. “Мы здесь одни, Кел, и дело нужно довести до конца”, – сказал он. Келли был для Белла настоящим “спасителем”, и полковник не представлял, как продолжать работу без него[298]. Американская группа была очень маленькой – Хофстра болел, Бленди умер, поэтому в Уфе осталось всего пять человек, хотя из Москвы обещали прислать подкрепление, – но при этом им приходилось кормить более 400 тысяч детей и 80о тысяч взрослых. Кроме того, американцы основали в Уфе и пяти других городах “Комитеты городского благоустройства”, которые должны были принимать участие в ряде строительных проектов – от прокладки дорог и возведения мостов до рытья колодцев и ремонта больниц. В Златоусте они руководили строительством 270 автомобильных мостов, починили 160 существующих мостов, установили 94 питьевых колонки, отремонтировали две большие школы и проложили 840-метровый водоотводный канал, планы об устройстве которого обсуждались на протяжении 70 лет, но были реализованы лишь при поддержке американцев.

Келли не сомневался, что Белл попросит его остаться, и понимал, что работы еще много, но с него было достаточно. 20 мая он написал Хэскеллу и запросил у него разрешения уволиться через 30 дней, ровно через шесть месяцев после прибытия в Москву. Он выразил надежду, что Хэскеллу хватит времени, чтобы найти ему замену, и пообещал обучить новичка. Он сказал, что ему жаль уходить, но его вынуждают “неотложные обстоятельства личного характера”. Называть обстоятельства он не стал.

15 мая Гувер обратился с речью к Международной торговой палате в Вашингтоне и описал ситуацию в Советской России. Он сказал собравшимся, что свержение царского режима, который, по его словам, веками “плохо управлял” страной, было благом, но теперь “великий народ испытывает такие муки, каких мир не знал с самых Темных веков”. Маятник качнулся слишком далеко в сторону разрушения, и люди в России медленно умирают, причем убивают их не внешние, а внутренние причины. Хотя годом ранее большевики отказались от экстремальной формы коммунизма в пользу более мягкого варианта социализма, в настоящее время экономическая система государства непродуктивна и обречена на крах. Если русские выбрали для себя такую форму государственного устройства, это их дело. С помощью США было спасено более десяти миллионов российских жизней, но судьба народа остается в руках русских, а не в руках иностранцев.

Гувер признал, что, по мнению многих, лишь установление официальных дипломатических отношений с США поможет оживить российскую экономику, но назвал эту мысль – вполне справедливо – ошибочной. Во-первых, Россия была банкротом, а следовательно, не имела средств, чтобы вести торговлю. Во-вторых, пока юридическая система не обеспечивает безопасность инвестиций, иностранный капитал будет обходить Россию стороной. В-третьих, даже до Первой мировой войны, в более благоприятный экономический и политический период, объемы русско-американской торговли были незначительны. Американский народ не оставил Россию и оказывал ей благотворительную помощь, но одной благотворительностью было не решить всех российских проблем[299].

Речь Гувера прозвучала прямо перед закрытием Генуэзской конференции, которая окончилась провалом. Это устраивало и Гувера, и госсекретаря Чарльза Эванса Хьюза, ведь ни один из них не хотел, чтобы американская помощь открыла дверь для официального признания Советской России. Переговоры продолжились в июне в Гааге, но США снова не приняли участия в конференции, и снова Союзники не смогли решить вопросы о российских иностранных долгах и дипломатическом признании страны[300].

Специальный представитель Гувера – Голдер – в последние месяцы стал еще пессимистичнее взирать на американо-советские отношения и разделял взгляды своего начальника. “Шесть месяцев назад я считал большевистских лидеров настоящими государственными деятелями, – писал он в апреле, – но теперь я вижу в них дешевых истсайдских политиков и лавочников. Они считают, что могут купить американцев, соблазняя их торговлей свиной щетиной; они думают, что могут запугивать нас, пока мы не решим откупиться от них предложением кредита или признания”[301]. На встречах с Каменевым Голдеру стало очевидно, что правительство специально осложняет жизнь АРА, чтобы заставить США установить официальные отношения с советской страной. Работать с большевиками, с отвращением заметил он, было все равно что работать с “торговцами живым товаром”[302]. Впрочем, губернатор Гудрич, еще одни глаза и уши Гувера на месте событий, не согласившись с Голдером, в том же месяце порекомендовал Гуверу лоббировать признание Советской России как лучший способ сдержать правительство, который может даже привести к его смене.

Хотя представители США не участвовали в переговорах в Гааге, Гувер хотел поддерживать диалог с советскими чиновниками в надежде улучшить отношения между странами. Он поручил эту задачу Голдеру и Гудричу. С июня они стали назначать встречи с российскими чиновниками, и Голдер сообщал о них в регулярных письмах Кристиану Гертеру, помощнику Гувера и будущему госсекретарю. Президент Гардинг поддерживал такую закулисную дипломатию и встретился с Гудричем перед его возвращением в Россию, чтобы поручить ему прощупать советское руководство по вопросам о торговле и установлении политических отношений.