Во власти бури - Данелла Хармон

Грозовые тучи между тем надвигались, и вечернее солнце озаряло их темные контуры зловещим светом. Порыв ветра промчался сквозь кроны ближайших деревьев. Грохот грома приближался.

Ариадна ждала ответа, надув губы. Колин с укоризной посмотрел на нее.

— Простите, ради Бога! Я снова зловредная, не так ли?

Все это нервы. Такого рода приключения не часто случаются в моей жизни.

— Понимаю.

— Ни к чему торопить Грома, раз все равно надвигается гроза. Надо где-то переждать ее и, может быть, там же и переночевать.

Нога Колина начала ныть еще час назад, предупреждая о грозящем ненастье. Теперь боль усилилась. Он нагнулся и потер больное место.

— Вы меня слышите?

— Конечно. Я просто задумался.

— О чем?

— О сегодняшней ночи. Надеюсь, комнат на сей раз будет две.

— Ах, это!

Щеки Ариадны слегка зарделись, но глаза знакомо и опасно сверкнули. Она легко коснулась хлыстом плеча Колина.

— Это надо понимать так, что вы не позволите мне играть с вашими чудесными волосами?

— Мы уже обсуждали это. Никаких вольностей.

— Не очень-то и хотелось! — хмыкнула девушка и взъерошила ему волосы кончиком хлыста.

— А это как называть?

Колин отвел хлыст и нахмурился.

— Как хотите, но только не вольность. Я держу руки подальше от вас, разве не так?

Он только покачал головой, разрываясь между досадой и желанием.

— И это тоже не вольность, — продолжала Ариадна, вынимая ногу из стремени и ставя ему на плечо.

— Прекратите флиртовать!

— Я и не думала!

— Довольно!

Со вздохом она вновь вдела ногу в стремя, потом обратила к Колину негодующий взгляд.

— Будь вы истинный джентльмен, вам бы не пришло в голову обвинять леди за то, что она с вами флиртует. Это моя вторая натура, я просто не могу иначе и скорее всего попаду за это в ад.

Словно в подтверждение, раздался оглушительный раскат грома.

Ариадна тотчас опомнилась и замолчала, скользя взглядом по зеленым пастбищам вокруг дороги. Между тем ветер совершенно стих, наступило то особенное оцепенение, что предшествует грозе. Некоторое время спустя ветер поднялся снова и посвежел. Сверкнула молния.

Штурвал заскулил и спрятал морду как можно дальше под бедро хозяина. Он боялся грозы. Колин перекинул вожжи в одну руку, подхватил песика и устроил у себя на коленях, почесывая за ушком, чтобы успокоить.

— Да, пожалуй, надо где-то укрыться, пока не разразилась буря.

— Боже мой, я надеюсь, не на очередном постоялом дворе! — воскликнула Ариадна. — Ненавижу их! Там слишком много народу и повсюду висят эти гадкие объявления!

Рано или поздно кто-нибудь нас опознает, и тогда этот негодяй, этот мот и транжир, этот мой никчемный брат… Господи, Колин, он где-то там… он охотится за мной! — Она сделала жест хлыстом в сторону потемневших холмов, словно молодой лорд Уэйбурн мог рыскать там, как голодный волк. — Он ни перед чем не остановится!

Новый раскат грома перебил ее.

— Я много размышлял о том, как бы получше замаскировать Шареба. Попона, повязки и колпак хороши, конечно, но они примелькались на этой дороге и к тому же сами по себе привлекают внимание. Надо придумать что-то новое.

— Но что?

— Снять все эти украшения. Белую полоску на морде замазать глиной, замешанной на сале, чтобы дольше держалась…

— Глина? Сало? Выпачкать это благородное животное?! — В смехе Ариадны послышалась истерическая нотка. — Колин, да когда же настанет конец унижениям Шареба?

— От унижения еще никто не умер, а ноги ему покрасим.

— Но…

Очередной раскат грома был так продолжителен, словно собирался длиться вечно. Резкий порыв холодного ветра забросил гриву жеребца сначала на одну сторону, потом на другую. Шареб издал встревоженное фырканье. Гроза не нравилась и ему.

— У вас такой вид, словно я предлагаю обрить вашего любимца наголо! — усмехнулся Колин. — Это всего лишь краска, и притом временно. Никто бы не стал без крайней нужды попирать его достоинство, а маскировка нам просто необходима.

Девушка медленно кивнула, признавая его правоту.

— Что ж… надо так надо.

Показались первые дома очередной деревни, к счастью довольно большой. Лавочник нередко печатал объявления о продаже скота, так что у него нашлась типографская краска. Он был настолько любезен, что продал ее Колину вместе с ведерком, в котором разводил. Ариадна в тревоге ожидала снаружи. Ветеринар появился с известием, что в кабачке на другом конце деревни проезжим сдают комнаты на одну ночь, а часть амбара приспособлена под стойло. Девушка немного успокоилась.

На месте Колин решил приступить к процедуре не откладывая. В загоне за амбаром Ариадна осталась ждать со встревоженным Шаребом, пока не будет оплачен постой.

— Что ж, самое время покончить с этой проблемой, — оживленно обратился Колин к девушке, хмурое лицо которой говорило, что она отнюдь не в восторге от предстоящего.

Ему и самому не хотелось портить красоту жеребца. Но что делать?

— Ну хорошо, мы вымажем его этой гадостью, а что потом? — недовольно спросила девушка. — Нельзя же оставить так насовсем! Как я буду отмывать краску в Норфолке?

— Проще простого, — ответил Колин и повел жеребца под соломенный навес у самой стены. — Я захватил с собой отличное хозяйственное мыло. По опыту знаю — оно отчищает почти все, снимет и краску с шерсти Шареба.

— Вместе с шерстью! — хмыкнула Ариадна. — Предупреждаю, если редкий окрас этой лошадки будет испорчен…

К тому времени Колин успел размотать повязки и разглядывал задние ноги жеребца. На них были белые «гетры», очень заметные на фоне гнедой масти поразительно густого и однородного оттенка. Вместе с венчиками длинных белых шерстинок над передними копытами и белой полосой на морде это была, безусловно, особая примета, от которой следовало срочно избавиться.

Подавив вздох, Колин обмакнул тряпицу и начал закрашивать одну из белых «гетр».

— Даю слово, Ариадна, краска смоется без проблем. А пока, прошу вас, подержите его. Мне не нравится, как он прижал уши.

— Еще бы он их не прижимал! Вы то и дело оскорбляете его!

— Ужасно, — согласился ветеринар, продолжая свое занятие. — Но ничего не поделаешь, порой приходится страдать.

Шареб не понимал точного смысла сказанного, но тон не оставлял сомнений. Страдать, вот как? Он не собирается страдать! Хватит и того, что он, как последний битюг, волочил за собой это гнусное сооружение! Довольно с него пренебрежения многих часов, когда он трусил, словно на живодерню, за коляской, в то время как все внимание и ласковые словечки доставались старой кляче! И вот теперь враг снова покушается на его достоинство! Для начала он заляпал ему полморды какой-то зловонной глиной, так что першило в носу, но этот запах был ничто по сравнению с вонью, исходящей теперь от его левой задней ноги!