Путешествия англичанина в поисках России - Николас Бетелл

Запада пришло время, думал я, нанести удар, исходя из своих принципов и идеологии, что так удачно и долго удавалось делать Советам, несмотря на отсутствие принципов и слабости их идеологии во многих других аспектах.

Я хотел, чтобы Запад поддержал умеренного Гайлани, а не фундаменталиста Гюльбеддина, который стремился не столько освободить свою страну, сколько поднять зеленое знамя ислама над городами Востока и Запада. Однако возглавляемая последним партия «Хизби ислами» была близка к правительству Пакистана. Гайлани не воспринимал Гюльбеддина всерьез, но один пакистанский политик сказал мне, что на нем держится «60 процентов джихада». Политика Гюльбеддина пользовалась симпатией лидера Пакистана генерала Зия-уль-Хака, и именно его секретная служба ПСИ поддерживала джихад. У ПСИ были хорошо налаженные связи с американским ЦРУ, поэтому Гюльбеддину, если верить Гайлани, доставалась львиная доля всех финансовых средств и оружия, которые поступали из американских источников, а его деятельность широко освещалась в прессе журналистами, которых направляли к нему пакистанцы.

Таковы были переданные мне жалобы Гайлани. Он рассказал, что Гюльбеддин был всего лишь ширмой, что у самого Гайлани есть 14 000 бойцов в районе Джаджи к северу от границы, но из-за нехватки оружия он может послать в бой только 2 000. Ему нужны ракеты САМ-7 типа «земля-воздух». По его мнению, они хорошо себя показали в 1973 году, когда малоопытные сирийские пехотинцы сбивали ими израильские истребители. Советы передали десятки тысяч этих ракет лидерам арабского мира, которые за наличные торговали ими направо и налево, так что их можно достать на подпольных складах. Ракетная установка стоила 7 000 долларов, ракета же — 3 000. Каждая ракета могла уничтожить советский вертолет стоимостью 9 000 000 долларов. Но у людей Гайлани не было этих ракет просто потому, что у них не было денег на покупку. Вместо ракет, сказал он, самым популярным оружием были автоматы АК-47, захваченные в огромном количестве у советских войск и марионеточной афганской армии. Но и автоматы имелись не у всех. Они могли расходовать не более двух долларов на человека и тратили их на самодельные боекомплекты для винтовок «Ли Энфилд-303», которые делали в маленьких мастерских под Пешаваром. Любой дефект самодельного патрона мог повредить нарезку ствола, и из этих винтовок они в отчаянии стреляли по советским вертолетам и видели, как словно горох отскакивают пули от укрепленных титаном фюзеляжей.

«Дело движется», — сообщил мне министр иностранных дел Дуглас Херд на конференции консервативной партии 7 октября 1980 года. По его тону я понял, что мне не следует выпытывать подробности. Он бы никогда публично не огласил, что и как сделала Великобритания, и, в соответствии с неписаными правилами тайных операций, никогда не открыл бы мне того, что могло подтвердить сказанное им. «Повстанцы получают оружие, и я думаю, что чем меньше говорится о том, как оно им достается, тем лучше», — заявил по телевидению лорд Каррингтон, ставший впоследствии министром иностранных дел. Но это меня не успокоило. «Может, Гайлани преувеличивает», — сказал я себе (иногда такое с ним случалось). Мне пришло в голову, что, может быть, ЦРУ помогало повстанцам деньгами и оружием. Но совершенно ясно, что за свое мужество они были достойны большего, и уж конечно этой помощи было недостаточно для противостояния Советской Армии.

13 октября 1980 года заместитель министра иностранных дел Иен Гилмур, очевидно обеспокоенный тем, что я слишком доверчиво относился к высказываниям Гайлани, направил мне письмо. Он писал, что Гайлани — всего лишь один из афганских лидеров. «Вас больше всего волнует, что Великобритания и другие западные страны избрали политику бездействия. Не уверен, что это так. Осторожность не означает бездействия. Оружие переправляется, и, что самое главное, оно попадает в руки воюющих в Афганистане».

Письмо продолжалось в корректном, но ледяном тоне предостережений, присущих МИДу: «Уверен, вы не хотите, чтобы вслух было произнесено нечто такое, что могло бы этому помешать… Вы, вероятно, читали о недавних (советских — прим. авт.) нападениях на (пакистанские — прим. авт.) пограничные посты… Огласка не способствовала бы… Не все может быть предметом публичных дебатов». Но это меня не убедило. Я был уверен в том, что мы должны помогать моджахедам и с гордостью оповещать о своих действиях весь мир.

4 ноября Рональд Рейган был избран президентом США. Он объявил, что его советником по национальной безопасности будет Ричард Аллен. Это обнадеживало, и я почувствовал, что настал удачный момент, чтобы подтолкнуть ближайшее окружение президента. Поэтому 26 ноября я написал в «Таймс», что по отношению к войне в Афганистане Запад хорошо действует дипломатически методами, но плохо военными. Армия Гайлани, писал я, за прошлый год получила всего лишь 1 000 винтовок, 80 единиц противотанкового оружия, 1 000 гранат, 400 мин и 200 000 обойм с патронами. Это «лишь ничтожная часть их потребностей». Им просто не давали инструмент, необходимый для работы. Я предположил (на основе информации, полученной от Гайлани), что большая часть помощи попадает в армию Пакистана, на черный рынок и в карманы отдельных лиц. Эту проблему можно было решить, напрямую снабжая такие группировки, как НИ ФА. Будущее не только Афганистана, но и отношений между Востоком и Западом в целом зависело от готовности новой администрации взять этого быка за рога.

Некоторые страны ухватились за это письмо и гневно его осудили, правда, по разным причинам. 27 ноября ТАСС цитировал мое письмо как «доказательство» того, что Китай, Египет, Саудовская Аравия и ЦРУ «вмешиваются во внутренние дела суверенной страны», «осуществляют действия, направленные против Демократической Республики Афганистан». В моем письме говорилось о постоянных опасениях Запада, что СССР будет использовать любой намек на иностранную помощь джихаду как предлог для атаки на Пакистан. Хотя генерал Зия был сторонником Запада, он управлял своей страной отнюдь не в соответствии с западными ценностями. Он был военным диктатором, исповедовавшим такие экстремальные исламские постулаты, как повешение убийц, отрубание рук у воров и публичное наказание плетьми неверных жен.

Так как источник моей информации в лице Гайлани был очевиден, пакистанские спонсоры призвали его к ответу и потребовали публично «объявить» все цифры и показатели. Тому пришлось скрыть правду, дабы сохранить свои отношения с Пакистаном. «Предположение о том, что пакистанская армия имеет некие связи с афганским движением сопротивления, абсурдно…», — писал он[70]. Он отметил, что Пакистан весьма щедро помогал беженцам, но «строго придерживался нейтралитета и невмешательства» по отношению к войне в Афганистане.

Письмо было неискренним, но оно являлась частью взаимного обмана, необходимого в «большой игре», шедшей между Востоком и Западом. Все знали, что Пакистан участвовал