Двойня в подарок - Виктория Волкова

– Ну не бросай ты меня, Тима! – нервно восклицает Литвин. – Ну хочешь, две штуки баксов заплачу? Только не отказывайся от меня.

– Проехали, – роняю устало. – Поезжай домой, Павел Алексеевич. Отдохни. Потом, может быть, вернемся к этому разговору. А сейчас я спать хочу.

Быстрым шагом перехожу пустынную улицу. Кидаю мимолетный взгляд на окна Щербининых. Свет горит только на кухне. Но и этого хватает, чтобы разглядеть подсвеченный сзади девичий силуэт.

Лера стоит у окна! И она все видела.

Лишь на секунду сердце пропускает удар. Замирает от ужаса.

Вхожу в соседский двор вслед за дядей Колей.

«Ладно, прорвемся!» – думаю, поднимаясь по ступенькам. Навстречу выскакивает перепуганная Лера. Одним рывком прижимаю ее к себе.

– Ну-ну, малыш, – шепчу куда-то в висок. – Все закончилось.

– Правда? – поднимает на меня встревоженный взгляд. А я не могу смотреть на нее серьезно. Губы сами расплываются в улыбке.

Девочка моя! Волновалась!

По дороге к дому крепко сжимаю Лерину ладошку в своей. Кошусь на удаляющиеся сигнальные огни внедорожников.

«Бог отвел! – думаю поморщившись и усмехаюсь довольно. – Ты, Морозов, хоть мастер-класс проводи. Как за пять минут заработать штуку зеленых. Хорошая тема. Кому рассказать, не поверят!»

Немного не доезжая до наших ворот Тимофей резко жмет на тормоз. Я не сразу понимаю, что происходит. Морозов мгновенно теряет интерес к моей болтовне. Вот только лез тискаться и целоваться, как внезапно сосредоточенно смотрит в лобовое стекло. Сжимает зубы. Еле слышно бурчит какие-то ругательства.

Около ворот, перегородив въезд во двор, стоят огромные грозные внедорожники. Люди рядом тоже не из приятных. Таких лучше не встречать поздно вечером.

Но Тимофей совершенно спокойно подходит к ним. Что-то говорит. Показывает свое недовольство.

Наверное, он такой и есть. Только со мной и дочками мягкий и веселый.

Притворяется или наоборот снимает маску?

Сжимаюсь в комок, когда к машине подбегает какой-то парень, внешне похожий на хорька. Оглядывает меня недовольно. Спешит обратно.

Что-то докладывает лысому. Вижу как сердится Тимофей. И осторожно сползаю в кресле.

Похоже, сейчас будут разборки и мне не выбраться, пока Тимофей не договорится с этими отморозками.

«Да он и сам такой же! – нашептывает мне знакомый голос. – Не зря отмороженным зовут!»

Вздрагиваю, отгоняя дурные мысли. Тим не такой! Он добрый и хороший!

Звоню Наде. Пока тут разборки, ей придется задержаться. Посидеть с детьми.

– Надь, – шепчу в трубку. – Тут какие-то люди ворота перегородили. Тима разбирается… Я не могу в дом попасть…

– Хорошо, я поняла, – совершенно спокойно заявляет Надежда. И уже через пять минут распахиваются калитки. На улицу выходят люди. Кто-то даже с охотничьим ружьем.

Улыбаюсь Надиному деду, спешащему к машине. Сразу же щелкает пульт, выпуская меня из плена.

Тимофей бдительности не теряет. Все контролирует.

– Пойдем к нам, Лерочка, чайку попьем, – кудахчет старичок дядя Коля.

Вместе с ним захожу в дом.

– Садись, садись, Лерочка, – вытирает полотенцем и без того чистую табуретку тетя Нина. Его жена.

– Спасибо, я ничего не хочу. Очень за Тиму переживаю, – признаюсь как на духу. Таким людям грех врать. – Мне бы к окну. Какие-то люди опасные… А Тимофей один… Волнуюсь я очень.

– Ну и молодец. Жена должна за мужа волноваться, – улыбается мне тетя Нина и тут же добавляет не терпящим возражения голосом. – Так Коля мой там. Гена из двадцатого номера. Михаил из шестнадцатого…

Распахивает дверь в небольшой уютный зал. Телевизор, горка, разобранная постель…

– Проходи, – вздыхает понимающе.

Не глядя по сторонам, шагаю к окну, осторожно приоткрываю тонкую занавеску.

– Минутку, – останавливает меня хозяйка дома. Выключает в комнате свет, распахивает портьеры.

В полумраке подхожу почти вплотную к узким створкам. И обняв себя обеими руками, внимательно слежу за каждым участником странной встречи. Замечаю напряженные спины парней, напоминающих мне бультерьеров. Кажется, только прозвучит команда «фас» и они набросятся на врага. Вот только их босс выглядит обескураженным. Трет лысый череп, машет руками как огромный пингвин.

Один только Морозов спокоен и немного расслаблен. Достает из наплечной сумки небольшие красные книжечки.

Наши паспорта?! Зачем?

В свете фонаря вижу как мелькают красные обложки. Точно паспорта!

Что Тимофей задумал?

Но видимо, он выбрал правильную тактику. Грозные парни садятся в машины и уезжают. А Морозов быстрым шагом направляется к дому Щербининых.

Выбегаю навстречу и, повинуясь безотчетному порыву, прыгаю на шею Морозову.

Крепкие руки прижимают меня к себе. А сзади слышится приглушенный смех хозяйки дома.

– Может, чайку, Тимочка? – по-свойски спрашивает она.

– Домой пойдем, тетя Нина, – коротко роняет Морозов. – Дети ждут. И Надежду отпустить нужно.

И до самой калитки держит меня за руку. Впускает во двор. Открывает ворота. И заехав на выложенную плиткой площадку, выключает двигатель.

– Не хочу в гараж загонять, – подойдя ко мне, морщится устало.

Где-то в сумке дребезжит сотовый. Пришла эсэмэска. Обычно Тимофей их игнорирует, но тут деловито достает айфон и внимательно смотрит на экран.

– Зашибись! – тянет довольно.

– Что происходит? – спрашиваю, вспоминая про паспорта. Как-то это все связано. Только я пока не могу понять.

– Да этот Литвин был, – улыбается Тимофей. – Решил, что я Дашу Иванову к себе домой привез. Ну не дурак ли?

– А деньги он тебе зачем перечислил?

– За невыносимые моральные страдания, – передергивает плечами Морозов. Вроде не врет. Но и правда от меня ускользает.

– Да? – интересуюсь недоверчиво и добавляю с улыбкой. – А ты страдал?

– Я и сейчас страдаю, – усмехается Тимофей. Но смотрит серьезно.

Чувствую двойной смысл в этой простой фразе. Хочу отвернуться и побежать к детям. Но так и стою как приклеенная. Даже взгляд отвести не могу.

Ладонь Тимофея собственнически ложится мне на затылок. Вторая рука притягивает к себе. Вжимает в крепкое мужское тело. Губы накрывают мои. А язык вторгается в рот и хозяйничает там, заставляя меня сдаться.

Внизу живота закручивается тугой узел. Ноги подгибаются, руки обвивают шею Морозова. А здравый смысл капитулирует.