Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире – и почему все не так плохо, как кажется - Анна Рослинг Рённлунд

Необходимо уточнить, что есть небольшое число богатых стран, где ожидаемая продолжительность жизни ниже, чем в США. Это богатые страны Персидского залива: Оман, Саудовская Аравия, Бахрейн, Объединенные Арабские Эмираты и Кувейт. Однако у этих стран совершенно иная история. До 1960-х годов, когда они начали богатеть на добыче нефти, их граждане были бедны и неграмотны. Их системы здравоохранения построены на памяти двух последних поколений. В отличие от США, эти страны не боятся относиться критически к государственным программам, поэтому я не удивлюсь, если через пару лет все они обгонят США по ожидаемой продолжительности жизни. Возможно, в таком случае США, не желающие учиться на примере западноевропейских стран, все же станут рассматривать их в качестве образца для подражания.

Коммунистическая система Кубы показывает, как опасно пребывать в плену единственного ракурса, цепляясь за вроде бы логичную, но на самом деле в корне неверную идею о том, что центральному правительству под силу решить все проблемы народа. Я понимаю, почему, глядя на Кубу и видя ее проблемы, бедность и недостаток свободы, люди приходят к выводу, что правительства нельзя допускать к планированию жизни обществ.

Система здравоохранения США также страдает от зацикленности на одном ракурсе, цепляясь за вроде бы логичную, но на самом деле в корне неверную идею о том, что рынку под силу решить все проблемы нации. Я понимаю, почему, глядя на США и видя неравенство и неудовлетворительные результаты работы системы здравоохранения, люди приходят к выводу, что частные рынки и конкуренцию нельзя допускать к распределению общественных благ.

Нельзя раз и навсегда сделать выбор между государственным и частным сектором. Все зависит от обстоятельств. Главное — найти баланс между государственным регулированием и свободой.

Даже демократия не универсальное решение

Я готов отстаивать эту точку зрения, хотя и понимаю, что рискую. Я считаю либеральную демократию лучшей формой правления. Люди вроде меня, которые разделяют это мнение, часто утверждают, что демократия несет с собой и другие прекрасные вещи, такие как мир, общественный прогресс, улучшение здоровья и экономический рост. Порой демократию даже отождествляют с этими достижениями. Но дело в том, что факты не подтверждают эту точку зрения, как бы ни тяжело нам было это признавать.

Большинство стран, быстро прогрессирующих в экономической и социальной сферах, не демократии. Южная Корея перешла с первого на третий уровень быстрее, чем какая-либо другая страна (не обнаружив при этом нефти), в период военной диктатуры. Из десяти стран, демонстрирующих самый быстрый экономический рост в 2016 году, девять нельзя назвать демократическими.

Любой, кто называет демократию неотъемлемым фактором экономического роста и оздоровления наций, рискует не найти подтверждения этому в реальности. Лучше считать демократию самоцелью, а не средством достижения других стоящих перед нами целей.

Нельзя назвать один показатель — ВВП на душу населения, уровень детской смертности (как на Кубе), степень свободы личности (как в США), даже уровень демократии, — улучшение которого гарантировало бы улучшение по всем остальным параметрам. Нельзя использовать один индикатор для оценки прогресса страны. Реальность гораздо сложнее.

Мир нельзя понять без цифр, но одних цифр для его понимания мало. Государство не может обходиться без правительства, но правительство не может решить все проблемы. Нельзя сделать выбор между государственным и частным секторами. Ни один показатель хорошего общества не может подтолкнуть его развитие в остальных сферах. Выбирать между государственным и частным секторами не приходится. Важны оба, причем все зависит от обстоятельств.

Фактологичность

Фактологичность — это умение понять, что единственный ракурс ограничивает воображение, и вспомнить, что лучше смотреть на проблемы под разными углами, чтобы понимать их глубже и находить практичные решения.

Чтобы контролировать инстинкт единственного ракурса, используйте целый набор инструментов, а не один лишь молоток.

Проверяйте свои идеи. Не ищите только те примеры, которые подтверждают совершенство ваших любимых идей. Позволяйте людям, которые не согласны с вами, проверять ваши идеи и находить их слабые места.

Ограниченная квалификация. Не заявляйте о степени своей квалифицированности за пределами своей профессиональной сферы: не хвалитесь тем, чего вы не знаете. Не забывайте, что квалификация других людей тоже не безгранична.

Молотки и гвозди. Если вы хорошо орудуете одним инструментом, вам порой хочется использовать его слишком часто. Если вы глубоко проанализировали одну проблему, вы рискуете переоценить значимость этой проблемы или предлагаемого вами решения. Не забывайте, что ни один инструмент не универсален. Если ваша любимая идея — молоток, ищите коллег с отвертками, гаечными ключами и рулетками. Будьте восприимчивы к идеям из других сфер.

Цифры, но не только цифры. Мир нельзя понять без цифр, но одних цифр для его понимания мало. Любите цифры за то, что они сообщают вам о реальной жизни.

Опасайтесь простых идей и простых решений. В истории было много визионеров, которые использовали простые утопические идеи для оправдания ужасных деяний. Полюбите сложность. Комбинируйте идеи. Идите на компромисс. Решайте проблемы с оглядкой на обстоятельства.

О волшебных стиральных машинах и денежных роботах

Давайте ударим бабушку

На лекции в Каролинском институте я объяснял, что крупные фармацевтические компании почти не занимаются исследованиями малярии, сонной болезни и других заболеваний, которым подвержены лишь беднейшие слои населения.

— Давайте врежем им хорошенько, — предложил студент с первой парты.

— Ага, — ответил я. — Осенью у меня как раз запланирован визит в Novartis. — (Novartis — это транснациональная фармацевтическая компания, штаб-квартира которой находится в Швейцарии, куда меня и пригласили выступить с лекцией.) — Если вы объясните мне, чего я добьюсь, хорошенько врезав им, я попробую. Кому именно мне врезать? Любому сотруднику?

— Нет, нет, нет, нет. Их боссу, — сказал парень.

— Ага. То есть Даниэлю Вазелле, — кивнул я, назвав имя человека, руководившего компанией в то время. — Я немного его знаю. Получается, осенью я должен врезать ему при встрече? И тогда все будет хорошо? Он вдруг станет хорошим и поймет, что пора скорректировать исследовательские приоритеты компании?