Отец сводной сестры - Валентина Кострова

— Все отлично, - уверяю его.

Думаю, что дискомфорт, который я сейчас ощущаю, вскоре пройдет. Нужно время ко всему привыкнуть. Привыкнуть к тому, что между нами теперь совершенно другие отношения, которые приятно будоражат кровь и волнуют воображение. Сейчас мне хочется быть для Ромы особенной, чтобы все женщины в прошлом, перестали существовать. Даже в воспоминаниях.

— Я даже не почувствовала, что мы были в командировке, - смеюсь, прижимаюсь к Роме. Мы сидим в аэропорту Сеула, ждем рейс. Перед нами на столе стоят две чашки кофе и капучино со щепоткой взаимного счастья. Рома нежно меня обнимает за плечи, не разрешает далеко от него отсаживаться, я и сама этого не хочу.

— Нужно подумать, где мы вместе проведем Новый год, - сердце сжимается от этого «мы», сдерживаюсь, чтобы не зажмуриться и не ущипнуть себя. Я до сих пор не верю в свое счастье, в свое волшебное состояние. Мне хочется порхать как бабочка, светиться как стовольтная лампочка.

— Может дома? Я приготовлю что-нибудь вкусненькое. Или приедет Регина? – все реже я вспоминаю подругу и мачеху, а когда вспоминаю, стараюсь о них долго не говорить. Все еще чувствую себя разлучницей и воровкой чужого счастья, будто я оттяпала чей-то кусок пирога.

— Нет, Регина со своим бойфрендом, - последнее слово пропитано ядовитой язвительностью. Меня коробит немного, так как Рома видимо не осознает, что ситуация дочери идентична с нашей ситуацией, но об этом я ему не говорю.

— Они улетают в Швейцарию. Она мне недавно от этом писала.

— Правда? А мне ничего не говорила, - поправляю пиджак на мужской груди, меня ласково чмокают в щеку. – Мы ей скажем о нас?

— Если хочешь – говори. Я не собираюсь скрывать наши отношения, но и кричать о них на каждом углу тоже не планирую. Если кто-то из сотрудников нас увидит вместе, пусть вспоминают пословицу: седина в бороду, бес в ребро. Я не хочу тебя прятать от всего мира. Ты слишком красива для роли мышки, - когда он говорит, что я красива, а Рома об этом постоянно говорит, я краснею и дико смущаюсь. Мне до сих пор не верится, что восхищение и немое обожание голубых глаз направленно на меня.

Сеул положил начало моей персональной сказки, а Бали продолжило. Я впервые за долгое время ни о чем не волновалась. Я нежилась в объятиях Ромы и не думала ни о ком и ни о чем. Был только он и гостиничный номер. Мне даже выходить за пределы отеля было лень, намного интереснее было лежать в кровати рядом с самым лучшим мужчиной на Земле. Мой рай – это Рома. Его глаза. Его губы. Его дыхание. Его сердцебиение.

В этот раз девять часов полета прошли для меня незаметно, потому что мы летели ночью, я спала на плече Ромы. Когда самолет стал подлетать к нашему городу, он меня будит поцелуем в губы. Нежно, украдкой, почти воровато.

— Мы уже почти дома. Поедем ко мне в дом? Ты должна заценить размеры моей кровати, - пошловато шутит, улыбаясь. Я смеюсь, прикрывая зевок ладошкой.

— Я в другой раз оценю размеры твоей кровати.

— Как-то я привык засыпать и просыпать вместе с тобой. Кто будет меня теперь теснить к краю кровати? Почему ты не хочешь сразу поехать ко мне? Хотя, наверное, стоит заехать на квартиру и забрать твои вещи. Но сегодня я выдам тебе свою футболку, так уж и быть. Но ты знаешь уже, что мне нравится... – выразительно опускает глаза на мою грудь, обжигая меня своими пылким взглядом сквозь одежду.

Да, я знаю уже, что Роме нравится, когда я полностью обнажена и не стесняюсь своего тела. А я все еще стесняюсь, желание обмотаться простынью возникает каждый раз, когда встаю с кровати. И вообще он ненасытный любовник. Ему всегда мало. Впрочем, мне тоже мало.

— Мне нужно на свою квартиру. Там остались учебники, которые мне потребуются для подготовки к зимней сессии. Поэтому сегодня никак, а вот завтра... – нагибаюсь, дразню его губы своими губами, но не целую. – Завтра я перееду к тебе.

— Ловлю на слове. Тогда едем сначала к тебе, потом еще раз к тебе, думаю остаться у тебя...

— Ром, у меня ключи остались на твоей квартире. Поэтому давай ты меня завезешь за ключами, сам поедешь к себе домой, я самостоятельно съезжу за учебниками. Не хмурься, - разглаживаю его лоб, очерчиваю брови. Он недовольно вздыхает, но молчит, давая мне понять, что согласен с моим планом, хоть он его и не устраивает.

После посадки, держась за руки как влюбленные, а я влюбленная до безумия, что мне отпускать его руку не хочется, выходим из здания аэропорта. Садимся в заказанный автомобиль бизнес-класса. Всю дорогу до квартиры Ромы я поглаживаю его костяшки, а он мои, при этом во второй руке держа мобильный телефон, читает электронные письма. Мой любимый трудоголик. Неудивительно, что в компании дела идут в гору. С таким руководителем расслабляться некогда, когда он своим примером показывает, что готов трудиться почти двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.

— Я тебе позвоню, - ему хочется более жадного поцелуя, но ограничивается скромным, потому что впереди сидит водитель. Я чмокаю его в щеку, мы вдвоем выходим. Он достает из багажника мой чемодан, ловит мою руку и не может ее отпустить.

— Ром... – осторожно освобождаю свои пальчики, он смеется и отпускает мою ладонь. – Я сама тебе позвоню! – приподнимаюсь на носочках, прижимаюсь к губам.

— Я уже считаю минуты, когда ты ко мне переберешься. Отсчет пошел. Собери вещи сразу, чтобы не нужно было по сто раз возвращаться.

— Слушаюсь и повинуюсь, - мне самой тяжело с ним расставаться. Я приросла к нему душой и телом. Мне не только душевно больно, физически невыносимо без него. Знаю-знаю, Регина и Полина скажут мне, что нельзя с головой растворяться в мужчине, но с советами уже поздно, я оседаю на дне его души.

Посылаю Роме воздушный поцелуй, подхватываю чемодан, радуясь, что он не стал меня провожать до двери. Иначе бы не ушел, я бы не поехала за книгами, а они мне нужны. Любовь-любовью, а сессия по расписанию.

Вещи не распаковываю, чищу зубы, привожу себя в порядок, переодеваюсь и в приподнятом настроении с ключами бегу к метро, чтобы через полчаса оказаться возле родной двери. Вставляю ключ в верхний замок, он не поворачивается. Нижний поворачивается один раз. Но я помню, что в последний свой приход закрывала на два замка.

Сердце от страха учащенно сокращается, а я отшагиваю от двери, не зная, что делать. Воры? Меня ограбили? Ничего ценного там нет, поэтому первый приступ паники уходит быстро. И если бы это были воры, никто не стал закрывать дверь, а значит...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ну, чего ты застыла, как неродная, - распахивается входная дверь. Из прихожей свет меня ослепляет, а воздух сразу же пропитывается домашней едой и выпечкой.