Мужчина апреля - Юлия Яковлева

– Прости, Туяра.

Глянула, кто звонит. Все-таки я немного ошиблась. А может, и не очень: не станет же Гаянэ звонить мне лично. Не тот калибр.

– Я должна ответить. Это с работы… Привет, Оксана.

– Вон оттуда уебывай! Немедленно! – заорала та с места в карьер. – Чтоб духу твоего там не было! И объяснительную! Мне! Немедленно!

9.00

Немедленно не вышло.

На разъеме камеры остались отпечатки, и я должна была знать – чьи.

Но это был тот случай, когда между пятью минутами и двумя часами нет разницы. Все равно пропадать.

Я тупо сидела перед своим служебным компом. Куртку не снимала. Расправа, как я полагала, все равно будет быстрой.

Вошла Бера, сразу плюхнулась на свой стул, крутанулась. Гибко наклонилась, включила компьютер. Затараторила:

– Приветик! А я с утра уже в мыле. На Сретенке на крыше жилтоварищества полностью опустело пчелиное гнездо. Пока не знаем, где они приземлились… Видела, на входе и на этажах дезинфекторы ставят?

– И тебе привет.

Бера помолчала. Посмотрела мне в лицо:

– Ты плохо спала? Прости, я не знала, что Гастро-Марк тебе так нравился.

– Мне он ни нравился, ни не нравился. У меня нет о нем никакого мнения, – отрубила я.

Бера помолчала. Она была озадачена: я редко позволяю себе резкости. Но расспрашивать больше не стала.

Вошла наш босс Оксана. Лицо у нее было… как бы правильнее сказать… неумолимым? А главное, с ней были Лена и Наташа. Что им делать в нашем отделе? Все трое направились прямиком к моему столу.

– Ну привет. – По тону Оксаны было ясно, что на самом деле приветствовать меня она точно не собирается.

Но я сказала:

– Доброе утро.

– Давай. Рассказывай. Свою версию случившегося.

Бера тут же понятливо встала и вышла.

Я отъехала на стуле от стола, чтобы видеть сразу всех троих.

– Версию чего?

– Звонила Айна. Тебе известная. Рассказала, что ты там устроила в школе у ее ребенка. А потом завалилась к ним домой…

– Не домой, а на участок. Дело кролика все еще не закрыто.

Оксана одернула:

– Я бы сейчас на твоем месте внимательно выбирала слова.

Наташа придержала ее за плечо: мол, сбавь, разберемся. Я подумала: ого, классика – злой полицейский, добрый полицейский, ну-ну.

Наташа заговорила почти участливо:

– А какова твоя версия событий?

– Такая же, как у Айны, – ответила я. – Айна все изложила верно.

Наташа фыркнула, но Лена уперла в нее взгляд, каким умеет смотреть только Лена. Бетонная стена.

– Ты взялась допрашивать ребенка… – начала Наташа.

– Это был не допрос. Мы просто вместе ждали ее мать.

– Вот видишь, значит, твоя версия все-таки отличается от версии Айны, – вставила Лена.

Я понимала, что она куда-то клонит, но не понимала – куда. Зато, похоже, Наташа поняла прекрасно: оставила тему допроса. Слово Айны против моего.

– У ребенка нервный срыв после этого разговора, – проворчала она.

– Состояние Туяры уже было стрессовым. Что неудивительно, учитывая все обстоятельства.

– Ты могла бы действовать тоньше и деликатнее, – заметила Наташа. – Особенно с несовершеннолетней. Не говоря о грубом нарушении протокола. И уж точно не должна была переться к ним домой…

– Не домой. Я была в саду.

Оксана только руками всплеснула:

– Ну что с тобой делать!..

– Да, – кивнула я. – Простите.

Наташа и Лена переглянулись.

– Ты не хочешь объяснить?

– Нет, – спокойно подтвердила я. – Понимаю, что совершила ошибку. Но я действовала строго в интересах дела…

– Айне так не показалось, – вставила Лена.

Наташа стала мне выговаривать:

– Какого черта? Чего ты от них добиваешься?

– Пропал кролик.

– Ты расспрашивала их о Грете. Она даже опекуном твоего кролика официально не числилась.

– Но Грета внезапно решила скачивать записи зоокамеры на свой… – начала было я.

Мои оправдания были никому не нужны. Как и мои доводы. Как и обнаруженные мною факты. Наташа перебила меня:

– Вот что. Ты лезешь не в свое дело. Да и нет никакого дела. Вскрытие показало менингит.

– Анализы отправили на микроскопию. Чтобы выяснить наверняка.

Они переглянулись.

– Ну и как это относится к кролику? – холодно осведомилась Наташа.

Я пожала плечами:

– Но зоокамера точно относится. Ее забрали накануне смерти Греты, и мне…

– Она не снимала ничего, кроме происходящего в самом домике. Это установлено.

– Я действовала в рамках расследования пропажи…

– Мне плевать! Ты – мешаешь!

– Кому? – Я скрестила руки на груди. – Интересно.

Мой вопрос не понравился. Я и не рассчитывала, что он понравится. Я и ответа на него не ждала.

– Понимаю, что ты хотела нам помочь, – примирительно начала Лена.

Но Наташа придвинула свое лицо так близко к моему, что я могла рассмотреть поры на ее коже.

– Вот что. Давайте оставим недомолвки. Нам не нужна твоя помощь. Ты мешаешь нам делать нашу работу.

– Я думала, расследование остановлено. Раз она болела.

– Ариадна! – опять всплеснула руками Оксана.

Но меня так просто было не сбить.

– Я действовала строго в интересах дела, которое мне поручено. Эта семья скрывает намного больше, чем кажется.

– А ты не делаешь выводы раньше времени? – примирительно спросила Лена.

Но Наташу ее заступничество только еще больше взбесило. Она хлопнула в ладоши:

– Ариадна! Прекращай.

– Но я…

– Я сказала: прекращай. Ясно? Занимайся кроликом. Оксана, – обратилась она к нашей начальнице, – нам ведь не нужны дисциплинарные жалобы? Нам важны хорошие, конструктивные отношения между нашими отделами?

Оксана поджала губы. Наташа была выше ее по званию и не постеснялась это сейчас подчеркнуть.

– Ариадна, – сказала Оксана, – я уверена, у тебя были веские причины для разговоров с Айной и Туярой. Но дело в том, что эти разговоры выглядят как превышение…

– Понимаю. Мне очень жаль. Это вышло случайно. Мы с девочкой просто разговаривали. И вдруг…

– Ариадна очень добросовестна, – веско вмешалась Лена.