Наследник Петра. Кандидатский минимум - Андрей Величко

Нулин глянул в окно, за которым бушевала февральская метель, и его слегка передернуло. В Летнем дворце и так не жарко – все-таки тонковаты его стены для русских зим, плохо держат тепло, – а тут еще и на улице творится черт знает что, хороший хозяин и собаку не выгонит. Хотя… собаку? Да эта пьянь хуже любой шавки! Вот пусть намерзнется, простудится и помрет, куда уж естественней…

Василий быстро достал писанные лично императором условия и еще раз перечитал, хотя к нынешнему дню и так, знал их почти наизусть. Нет, про смерть от переохлаждения там не говорилось ничего. И, значит, следовало проинструктировать дежурную смену относительно изменения планов.

Итак, портвейна она с собой не принесет, но скажет, что его полно в Летнем дворце, и пригласит Татищева туда. Вот, значит, и пойдут они – пьяные, периодически падая в сугробы, все две версты, что отделяют дом поручика от дворца. Кстати, надо сказать старшему истопнику, чтобы топили только две печи, пусть во всем левом крыле будет холодно и промозгло. Не может быть, чтобы эта пьянь без вреда для здоровья все перенесла! А даже если и выйдет так, то ведь наверняка это не последняя метель.

Старший комендант еще раз прикинул, как будут развиваться события, и вскоре нашел слабое место только что придуманного плана. Ведь получается, что хмырь может дать дуба в царской резиденции! А это совсем ни к чему, и, значит, надо держать наготове пароконные сани с хорошим кучером. Как только Татищев вплотную подойдет к встрече с создателем, его надо погрузить в сани и отправить домой, где отставного поручика будет ждать врач, который и примет его последний вздох. Да, так, кажется, будет правильно.

Гордый мощью своего разума, Василий Нулин встал и пошел лично отдавать необходимые распоряжения.

Днем первого марта император получил короткое письмо из Санкт-Петербурга. Прочитав его, хмыкнул и решил, что до вечера надо будет выделить минут десять – потренироваться изображать соболезнующе-трагическое выражение лица, с коим он сообщит Лене полученную новость. В конце концов, в жизни девочки произошло знаменательное событие – она стала вдовой! Впервые, причем вполне возможно, что и в последний раз. Может, сказать, чтобы заранее принесли стакан вина? А то вдруг Лена разволнуется и ее придется успокаивать…

«Не годится, – решил Сергей, – мне с ней потом еще спать, так что обойдемся без пьянства в императорской резиденции, которое тут, между прочим, вообще запрещено. Надо будет – найдется какой-нибудь другой способ успокоить подругу, если она вдруг впадет в неумеренные переживания. А пока не помешает сходить на третий этаж и отправить Нулину небольшую радиограмму».

Елена пришла поздно и усталая, у нее что-то не ладилось с двигателем для паровоза, поэтому даже не сразу сообразила, о чем ей сообщил император. Вникнув же, спросила, как это произошло.

– Сходил куда-то пьяный в метель, простудился и помер, – пожал плечами Сергей.

– Да, выезд он еще два года назад пропил, – кивнула девушка. – Не знаешь, его похоронят сразу или будут ждать меня?

– Думаю, что не будут, – предположил Новицкий. Основания для этого у него имелись – ведь трудно себе представить, чтобы Нулин нарушил только что полученный прямой и недвусмысленный приказ, гласивший – отпевать и хоронить немедленно, никого не дожидаясь. Еще не хватало, чтобы Лена кинулась в Питер, – это в лучшем случае пять дней туда и столько же обратно. Да она еще и простудиться в дороге может, как, например, после Рождества простудилась. Температура была аж тридцать восемь с половиной! Нет уж, пусть Татищева хоронят друзья, то есть дежурная смена собутыльников.

– Хоть и жил он последнее время свинья свиньей, а все равно как-то жалко, – поделилась Елена, садясь рядом с царем. – А теперь, получается, у меня траур, и нам сегодня ночью вместе быть нельзя.

Сергей глянул на подругу – кажется, она на самом деле переживает. И, значит, цитату из анекдота «мы будем делать это медленно и печально» лучше придержать при себе, а то может получиться какое-то неуместное ерничанье.

– Ладно, тогда в твоем распоряжении наша кровать, а я лягу здесь, на диванчике.

– На этом, что ли? – возмутилась Лена. – Он же маленький и неудобный! Ты высокий, тебе ноги будет некуда вытянуть, а мне он в самый раз по росту. К тому же я сплю спокойно, а ты во сне вертишься; еще свалишься ненароком, а это ни к чему. В общем, диванчик на сегодняшнюю ночь – мой, а ты спи в кровати, как положено императору.

В эту ночь Новицкий заснул хоть и один, но с неожиданной мыслью: «Надо же, как, оказывается, приятно, когда о тебе кто-то заботится!» Причем то, что на самом деле эта забота совершенно не нужна – ему доводилось спать и в куда худших условиях, чем на том диване, – никакой роли не играло.

Новицкий давно обратил внимание, что в восемнадцатом веке климат оказался несколько холоднее, чем в двадцать первом. Причем не в смысле максимальных температур жары летом или морозов зимой, а в среднем. То есть зима здесь продолжалась почти на месяц дольше, чем там. Например, весенняя распутица начиналась примерно десятого апреля, и это учитывая, что в России действовал юлианский календарь, на одиннадцать дней отстающий от григорианского. Поэтому ничего особо удивительного в том, что пятого апреля в Москву прибыла очередная партия гостей из Петербурга, не было.

Как сообщили императору, в столицу явился английский посол в сопровождении Павла Ягужинского. «Или, – как сразу мысленно уточнил Новицкий, – Павел Иванович зачем-то притащил с собой Ворда. Интересно, зачем?» Нулин про это ничего сообщить не смог. В силу каковых размышлений сразу принять посла император отказался, а пригласил на ужин генерал-прокурора.

– Вовремя ты в Москву собрался, Павел Иванович, – приветливо сказал молодой царь сразу после того, как усадил гостя за стол. – А то ведь в Питере тебе столько приходилось пить на всяких приемах и ассамблеях, что никакой организм не выдержит. Ничего, в Москве он у тебя отдохнет от пьянства, за этим я прослежу лично. А теперь расскажи, пожалуйста, что за нелегкая принесла сюда сэра Томаса Ворда.

Судя по небольшой заминке, Ягужинского так и подмывало уточнить, какие именно формы примет императорская забота о его организме, но он превозмог себя и ответил:

– Англия, как сказал мне Ворд, обеспокоена хоть и не очень значительным, но все же повышением цен на пеньку, лен, а также мачтовый и строевой лес, произошедшим недавно вследствие принятой вашим величеством программы дальнейшего развития российского флота. И хочет, чтобы ваше величество разрешил ей организовать в России компанию, которая будет заниматься покупкой означенных материалов напрямую, минуя наших купцов, причем с правом скупать интересующие ее материалы на корню.

Первым побуждением императора было поинтересоваться: «А морды у сэров не треснут?» – однако он решил все-таки сначала поглубже вникнуть в проблему, причем с разных сторон, начав с самого простого вопроса:

– И сколько они дали или готовы дать тебе за то, чтобы ты поспособствовал благоприятному решению данной проблемы?