Кубанский огонь - Николай Свечин

– Так и есть, – подтвердил капитан. – Когда военный министр услышал от Таубе подробности дела, сразу приказал послать меня. Вам на подмогу. Давайте сядем, где потише, и обменяемся новостями.

Питерцы уселись в ресторане «Гранд-Отеля», заказали кто кофе, кто пива, и начался длинный разговор. Первыми отчитались сыщики. Они описали капитану уголовную эпопею, начав с ограбления банка в Новороссийске и признания Цука Кайтлесова. Он единственный видел оружие в деле и дал его приблизительное описание. Тот же туземец предупредил, что в Екатеринодаре готовится диверсия. Что-то собираются взорвать, именно при помощи «кубанского огня». Сейчас им кажется, что целью диверсии является нефтепровод из Ходыженской. Главный подозреваемый – предприниматель с бандитским прошлым Асьминкин. Есть его предположительный сообщник Довгило, аферист и укрыватель разбойничьей шайки; он сейчас в тюрьме. И еще имеются два негодяя в розыске: садист-убийца Шкуропат по кличке Варивода и загадочный Рыжий, который и управляется с метательным орудием.

Больше департаментским рассказывать было нечего, и они предоставили слово контрразведчику.

Продан, слушая рассказ, записывал слова сыщиков в толстый блокнот. Когда пришла его очередь говорить, он первым делом предупредил:

– Все, что касается оружия, является государственной тайной.

– Ясное дело. Валяйте!

– Валяю. В тысяча девятьсот восьмом году в Главное артиллерийское управление поступила заявка от некоего подхорунжего Рябоконя Луки Степановича, преподавателя Майкопской военно-ремесленной школы. Рябоконь предложил разработать за весьма умеренную цену новый вид оружия, который в записке он именовал «пламенемет».

– Пламенемет? – переспросил Алексей Николаевич. – Коряво звучит, непривычно.

– Слово еще и неточное, оно не отражает идею подхорунжего. Что сначала сбивало меня с толку, пока я не разобрался. Дело в том, что идет масштабная подготовка великих держав к войне. Они лихорадочно изобретают новые способы истребления людей. Первыми, как всегда, идут германцы. И они уже придумали огнеметы, или пламенеметы, – назовите их как угодно. Опытные образцы прошли испытание на полигоне в присутствии чинов Военного министерства. Такая емкость с зажигательной смесью, которая наливается в ранец и вешается на спину солдату. Смесь выбрасывается под давлением газа из брандспойта, как у пожарных, и поджигается на выходе особым устройством. Вперед летит струя пламени, поражая пехоту в окопах, пулеметные точки в блиндажах и бетонных капонирах. Жуть!

Сыщики поежились. Этого еще не хватало, чтобы людей в бою живьем сжигали. Капитан продолжил:

– Мы наблюдаем за разработкой огнемета… по известному Алексею Николаевичу каналу[56]. То, что предложил Рябоконь, правильнее назвать полевым бомбометом. Или минометной мортирой.

Он глянул на сыщиков, не увидел понимания и нахмурился:

– Эх вы, штафирки. Мне что, с первого пришествия начинать?

– Лучше от сотворения мира, – поправил Лыков. – Если, конечно, вам нужна наша помощь.

– Хорошо, начнем оттуда.

Продан отхлебнул пива и начал:

– Развитие военного искусства сильно зависит от развития оружия. В Русско-турецкую войну турки под Плевной вырыли обычные земляные укрепления – редуты. Но посадили в них пехоту, вооруженную скорострельными винтовками. Стрелки создали такую плотность огня, к которой наша армия оказалась не готова. Как воевали раньше, хоть на том же Кавказе с горцами? Солдаты подходили к завалу, горцы пускали залп. Уцелевшие шли дальше, грудью на свинец. Противник давал второй залп, в упор. Храбрая пехота Кавказского корпуса выдерживала и его. Третий уже не успевал: винтовки заряжались с дула, унитарных патронов еще не было. Мы брали горцев в штыки и очищали завал. То есть требовалось выдержать два залпа, из которых последний бил наверняка.

Под Плевной огонь шел постоянный. Казнозарядное нарезное оружие выпускало ливень пуль, которые летели на тысячу шагов. А когда появились магазинные винтовки, участь пехоты сделалась совсем незавидной. Возникла потребность в мощном оружии, которое стреляло бы во врага по навесной траектории. Обычная артиллерия целила в лоб и не могла поразить укрытую за бруствером цепь. Навесом стреляют мортиры. Но они тяжелые, их тащит по полю боя шестерка лошадей. Упряжь мигом выбьют, а затем прикончат и орудийную прислугу. Ведь мортира далеко снаряд не закинет, ей надо приблизиться к противнику. Опять же поддержка артиллерии нужна для решительного броска пехоты, когда до цели осталось двести шагов. Чтобы их преодолеть, надо заставить врага упасть на дно окопа, а для этого требуется засыпать его бомбами. Пока он залег, мы добежим и – как на Кавказе, в штыки.

– А почему мортиры такие тяжелые? – спросил Азвестопуло. – Нельзя разве их облегчить?

– Военные инженеры пытаются, но есть законы физики. Куда девать отдачу от выстрела? В случае с мортирой только в лафет. Вот оттого она тяжелая. И тут во время войны с японцами русские военные придумали новый вид оружия ближнего боя. Объединились два выдающихся ума: капитан Гобято и мичман Власьев.

Власьев был минный офицер, его корабль подорвался на своих же минах, когда пытался выставить заграждение на рейде Порт-Артура. Мичман получил тяжелое ранение, его едва сумели спасти. Оправившись, он перешел на берег, воевал на форте номер два. Когда Стессель решил сдать крепость, Власьев сел на паровой катер и прорвался через окружение японцев в китайский порт Чифу. Вот такой человек! Сейчас Сергей Николаевич уже старший лейтенант, командир подводной лодки «Акула». Перевелся из минеров в подводники, отчаянная голова.

Гобято попал в плен, но не у всех ведь есть паровой катер. Леонид Николаевич был помощником командира Квантунской крепостной артиллерии по технической части. Образованный человек и опытный артиллерист. Первый в русской армии открыл стрельбу по противнику с закрытых позиций! Тоже ранен, награжден Георгиевским крестом и золотым оружием.

Два этих офицера придумали полевой бомбомет. Японцы подошли близко к фортам, копали сапы, прятались на обратных склонах сопок. Никак их было не достать обычными пушками. Требовалось навесное оружие ближнего боя, а мортир не хватало. Их сделали из подручных средств. Мичман предложил использовать старые морские шестовые мины. Те самые, которыми наши моряки еще турецкие броненосцы топили на Дунае. Это длинная палка, а на конце ее заряд. Миноносец подплывал к противнику и ударял его этим зарядом ниже ватерлинии. От такого примитивного оружия давно отказались, но в крепости нашли их большой запас. И Власьев предложил им воспользоваться. Гобято идею подхватил и переделал морские восемнадцати с половиной линейные пушки Гочкиса[57]. Ствол ставили на небольшой лафет или просто на деревянное основание. Шест отпиливали, в задней части заряда крепили хвостовое оперение – стабилизатор. Ударная часть, понятно, спереди. И стали бросать примитивные бомбы за шиворот японцам. Очень это им не понравилось! Сделанное чуть не на коленке оружие показало высокую эффективность.