Смертельная скачка - Дик Фрэнсис

У них оставалось мало времени. Если эти двое захотят выполнить задание сейчас, им придется действовать на глазах у всех.

Я вышел из вагона и направился к Эрику. Дорогу к нему мне перегородили с тошнотворно деловитым видом два человека, которых я меньше всего хотел бы видеть.

Битва не состоялась.

Эрик заметил их в тот же момент, что и я, и закричал во всю силу легких:

— Полиция! — Все, у кого были уши, остановились и оглянулись. — Полиция! — вопил Эрик, показывая на Желтые Глаза и его напарника. — Эти двое воры! Хватайте их! — Он повторял эти слова по-норвежски и по-английски. И крик его разносился по всему вокзалу.

Нервы у них не выдержали. Желтые Глаза и мой лондонский визитер посмотрели на растущий круг пассажиров, вытаращивших на них глаза, и вдруг бросились бежать. Никто не попытался задержать их. У всех прохожих было одно и то же выражение — глубочайшего изумления.

Эрик подошел и довольно потряс мне руку.

— Я применил вашу теорию на практике, — сказал он.

Я непонимающе взглянул на него.

— Кнут сказал, мол, вы считаете, что они не будут убивать на глазах у публики. Вот я и собрал публику.

— Спасибо.

— Назовем это расчетом. — Он усмехнулся и потрепал бдина по загривку.

Неприятно признаваться, но у меня вспотели ладони, и всего колотило.

— Мне нужен телефон, — сказал я.

— Вам нужен хороший глоток виски.

— И это тоже. Я вернулся. Звоню с вокзала, — сказал я Кнуту.

— Слава богу.

— Сработало? — спросил я, и сам удивился своей горячности, но ведь я почти семь часов продрожал, рискуя своей шкурой, а после этого трудно быть спокойным.

— Да. — Голос прозвучал со странной сдержанностью. — Во всяком случае... ja.

— Что случилось?

— Вам лучше приехать в полицейский участок. Легче объяснить.

— Хорошо.

Я вышел из будки и почти упал на Одина, который лежал поперек двери, как средневековый паж. Дог с упреком взглянул на меня, не спеша встал и зевнул.

— Вы не видели где-нибудь Арне Кристиансена? — спросил я Эрика.

— Кого?

Я поискал глазами в толпе Арне, но без успеха.

— Неважно. Наверно, он поехал домой. В сгущавшихся сумерках Эрик спокойно вел машину (всего один раз нырнул под красный свет), и мы благополучно добрались до полицейского участка. Я поднялся наверх, где Кнут в одиночестве сидел за столом и жевал карандаш. Он жестом показал мне на стул для посетителя, и что-то вроде улыбки мелькнуло у него на лице.

— Ну... Мы сделали все, как вы предложили. Положили схему в камеру хранения в аэропорту и всунули ключ от нее в шлем, который лежал в вашем номере в «Гранд-отеле». Мы обсыпали угольной пылью все поверхности, которых мог коснуться вошедший. Потом ждали в Форнебу, кто придет за схемой. Кнут провел карандашом по зубам.

— Он пришел.

— Кто?

Кнут вздохнул.

— Пойдемте лучше посмотрим, и вы увидите. Он повел меня вниз, потом по коридору с непокрытым ковром полом и остановился у покрашенной в кремовый цвет двери. Яркий свет из комнаты бил в «глазок», устроенный в двери на высоте головы.

— Посмотрите, — сказал Кнут.

Я посмотрел.

Комната была маленькая и пустая, только стол и три стула. На одном сидел молодой полицейский в форме, старавшийся солидно выглядеть. На другом спокойно курил, будто на заседании правления своей компании. Пер Бьорн Сэндвик.

* * *

Я отпрянул от глазка и вытаращил глаза на Кнута.

— Давайте вернемся ко мне в кабинет, — сказал он. Мы поднялись в кабинет и сели: он за стол, я на стул для посетителя.

— Мистер Сэндвик приехал в Форнебу и открыл шкаф камеры хранения. — Кнут поглядел в блокнот. — Это было точно в четырнадцать тридцать пять. Потом вынул схему из шкафа и положил во внутренний карман. Я и двое других офицеров подошли к нему, когда он отходил от ряда шкафов камеры хранения, и попросили отправиться с нами в этот полицейский участок. Он казался удивленным, но... совершенно не взволнованным. Мне приходилось арестовывать многих... Пер Бьорн Сэндвик не вел себя, как человек, знающий за собой вину.

Кнут потер подушечкой пальца нос.

— Не знаю, что с ним делать, Дэйвид. Там, в аэропорту, он пожал плечами и сказал, мол, пожалуйста, он поедет, если мы хотим. Но больше он не сказал ни слова, пока мы не приехали сюда. Он был абсолютно спокоен. Никаких признаков волнения. Ледяное спокойствие. Он здесь уже около полутора часов и все это время вежлив, выдержан, холоден.

— Как он объяснил свой приход за схемой?

— Мы вошли в комнату для допросов, сели, констебль приготовился записывать. Мистер Сэндвик предложил мне сигарету. Он сказал, что всего лишь пытался помочь в расследовании смерти Боба Шермана, поскольку Арне Кристиансен сообщил ему, что вы нашли ключ, который может привести к необходимой информации. Поэтому он поехал в отель, взял ключ, сразу догадался, что он от камеры хранения в Форнебу, так как в прошлом сам часто пользовался этими шкафами. Тогда он поехал в аэропорт посмотреть, что оставил Боб Шерман. Он сказал, что подумал, может, это пропавшие деньги, но там был только лист бумаги. Он даже еще не взглянул, что это такое, когда мы остановили его.

— Сэндвик привел какую-нибудь причину, почему все это делал сам, а не подождал Арне или меня или не обратился за помощью к полиции?

— Ja. — Кнут чуть улыбнулся, будто поддразнивая меня. — Он сказал, что его попросил Арне, который хотел доказать Комитету по организации скачек, что он как следователь заслуживает своей зарплаты. Поэтому Арне позвонил Сэндвику как члену комитета и сказал ему о ключе. Арне, в частности, считал, что если он и мистер Сэндвик сами раскроют это дело, то не только вам достанутся лавры победителя.

— Что вы думаете?

— Пер Бьорн Сэндвик — лидер нашей промышленности. — Вид у Кнута был явно неуверенный. — Он уважаемый человек. Он вед себя очень разумно, но, если мы продержим его тут дольше, он начнет сердиться.

— А ваши начальники начнут давить на вас?

— М-м-м. Ja.

— Не беспокойтесь, Кнут, — немного подумав, сказал я. — Мы напали на правильный след.

— Но он так уверен.

— Он опирается на ошибочное предположение.

— На какое?

— Он думает, что я мертв.

* * *

И в самом деле Пер Бьорн Сэндвик получил ужасный удар, когда я вошел в комнату для допросов. Мышцы вокруг глаз и рта непроизвольно сжались, иссиня-бледная кожа покрылась капельками пота. Но он поразительно умел держать удар, как говорят боксеры. Уже через три секунды Пер Бьорн приветливо улыбался с обманчивым спокойствием, которое так смущало Кнута.