Своя на чужой территории - Людмила Феррис

– Не поможет операция! Надо в Китай ехать! – уверял дед.

– Какой Китай, Коля! Врач сказал, у нее неоперабельный рак.

– Нечего докторишек всяких слушать! Что они понимают? Нельзя сидеть, сложа руки. Надо искать, кто возьмется лечить болезнь.

Дед уходил домой расстроенный, а бабушка долго и протяжно вздыхала: не знала, как поступить, и боялась принять решение.

Проведать маму приходили ее подружки тетя Жанна и тетя Таня. Жанна Ивановна, которая была врачом, ставила маме капельницы, и запах лекарств, как сигаретный дым, долго висел в комнате. «Потерпи!» – уговаривала Жанна маму, но терпеть-то мама как раз умела.

Мама умерла так же незаметно, как и жила: однажды утром просто не проснулась. Потом в квартире появилось много незнакомых людей, которые гладили его по голове и жалостливо твердили одну и ту же фразу: «Бедный мальчик! Как он теперь?» А Роберт неожиданно вспомнил турецкую сказку, давным-давно прочитанную ему бабушкой. В сказке говорилось о бедной вдове и ее сыне, о которых из жалости заботились соседи. Жалости Роберт не хотел, оттого на похоронах и поминках все время прижимался к деду, держал его за руку. Дедушка переживания внука понимал и подбадривал: «Ничего, внучок, у нас порода сильная, нас не сломаешь». Дед умел быть разным: он никогда не навязывал своих взглядов, он был другом, и этим все сказано. А если бывал строг и даже суров, то всегда по существу. Если бабушка часто и громко выплескивала эмоции, то дед никогда не повышал голоса и всегда говорил с внуком на равных.

После похорон жизнь пошла своим чередом. Только в этой жизни уже не было мамы, а пространство в душе, раньше заполненное ее любовью, заняли дед и бабушка. К их любви прилагались жесткая дисциплина и расписание, включающее учебу, чтение, спорт и репетитора по английскому. Роберту некогда было расслабляться, но в последних классах школы к нему начали приходить мысли об отце. Роберт видел его во сне – молодого, красивого и веселого, а потом снилось, как они вместе купаются, лазают по скалам или катаются с ледяных горок. Как-то вечером, после изнурительной тренировки в спортзале, он решился поговорить с дедом.

– Дедушка, – нерешительно начал Роберт, – я хотел спросить…Ты можешь рассказать мне про моего отца?

Дед опустил глаза. Так он делал всегда, когда терялся, не мог помочь внуку или чувствовал себя виноватым.

– Ты понимаешь… – промямлил Николай Иванович, – я его и видел-то раза два-три, не больше. Это бабушка твоя была у него классным руководителем. Она-то уж все про твоего отца знает, с самого детства.

– Бабушка не любит о нем говорить, – рассудительно заметил мальчик. – Но раз ты его помнишь, скажи хоть что-нибудь.

– Парень как парень. Две руки, две ноги. Веселый. Только вот исчез, жаль. Николай Иванович не мог сказать единственному внуку то, что он думает о его отце – предателе и подонке, сломавшем жизнь самым дорогим людям. Оправдания поступку зятя не было, это было зло, которое существовало и могло разрушить неокрепшую душу мальчика и что он, Николай Иванович, сделать такого не позволит.

– Мама думала… может, он память потерял. Не может ничего вспомнить и к нам вернуться. И раньше еще про инопланетян рассказывала, которые его похитили… – Сейчас Роберт сам удивлялся своей детской наивности.

– Ага! Или устроился служить в морскую пехоту США и колесит по миру, – съехидничал дед. – Ты уже большой мальчик, пора перестать верить в сказки.

Задавать те же вопросы бабушке, да еще и наобум, без подготовки, было бы ошибкой. Поэтому он сначала нашел мамин школьный альбом. С фотографий смотрели знакомые лица: мама, тетя Жанна, тетя Таня, бабушка. А еще решительный симпатичный мальчик Алик Царегородцев. Его отец. Роберт видел несомненное сходство – взгляд, посадка головы, уверенность в себе, а еще ощущал неуловимую связь, «зов крови», как пишут в книгах.

– У тебя что-то случилось? – Ольга Захаровна всегда чувствовала настроение внука.

Роберт решил, что время спрашивать подошло, и протянул бабушке альбом.

– Здесь на фотографии мой отец. Он мне стал сниться. Бабуль, может, пора уже рассказать мне о нем?

– Зачем? Это не тот случай, когда знания дороже богатства! – В любой ситуации Ольга Захаровна оставалась в первую очередь «литераторшей» и выражалась соответственно.

– Бабушка! Ольга Захаровна! – Роберт вышел из себя. – Хватит считать меня ребенком! Я хочу знать правду об отце: каким он был, почему исчез, что у них с мамой произошло. Дед молчит, как партизан, отделывается общими фразами. Ты же у отца и матери в школе классной была.

– Была, да сплыла. А дед тебе, да это ты знаешь, отца заменил.

Роберт протянул ей альбом.

– Я, между прочим, на него похож!

– Похож, я не возражаю, – бабушка медлила, разговаривать ей явно не хотелось.

– Послушай! Воспитывать меня на книжках, литературных образах – это, конечно, круто. А как же быть с реальной жизнью, бабуля?!

Ольга Захаровна взглянула на внука одобрительно.

– С бабкой ты дискутировать горазд! Понимаешь, мальчик… у меня слишком много ненависти к этому человеку… к твоему отцу, – спохватилась бабушка, – … я не смогу быть объективной, поэтому моя правда тебе не нужна.

– Мне нужна любая правда. Я сам разберусь!

– Споры о правде в пьесе Горького «На дне». Обитателей ночлежки волнует вопрос, что же такое правда и нужна ли она человеку.

– Бабуля! Мне правда нужна, а не очередной литературный пример! – не сдержался Роберт.

– Хорошо. – Бабушка откинулась на спинку дивана, прикрыла глаза и начала говорить.

Роберт потом как следует обдумал бабушкин рассказ, и ситуация вовсе не показалась ему ужасающей. В книжках, которые заставляла читать его бабуля, были коллизии посложнее и позапутаннее. Отец, конечно, не подарок, доставил в свое время хлопот учителям, да и семейная история с родителями-преступниками тоже пахло дурно. Но вот их с мамой школьный роман – вполне традиционная романтическая драма. Пресловутых Ромео и Джульетту не стоит и вспоминать. И это еще про гормоны не знали!

Только вот почему он исчез? Может, правда умер? Нет, отец жив! Роберт чувствовал это. Если бы бабушка или дед спросили, почему чувствует, он бы не нашел ответа. Как птицы ощущают приближение грозы и дождя, так и сын понимает и ощущает отца на расстоянии, словно у них одно энергетическое поле, колебания которого передаются от одного к другому.

– А как ты думаешь, почему он исчез?

– Наверно, испугался трудностей, – пожала плечами бабушка. – Банально, но, думаю, ближе всего к истине.

Ночью Роберту снова приснился отец: стоял в конце длинного коридора и громко звал его. Мальчик еще пытался задавать вопросы, надеясь узнать больше, но бабушка отмалчивалась, и он решил подождать, пока вырастет и тогда сам все выяснит. А пока отложил свои знания и представления об отце куда-то в самый дальний уголок души.