Оставь меня - Крис Гофман

что прямиком на торте кондитерская печать из моих фото, тех самых, которые Филипп предоставил с камер наблюдения для Миши…

Глава 21. Анна. Предатель

После всего того, что я узнаю о Михаиле – мир падает на голову.

Немыслимо, насколько же я была слепа. Супруг не просто завел короткую интрижку с Олей, он годами поддерживал эту связь, возил ее по командировкам, шлялся по отелям, проводил чертову кучу времени с дешевой девкой, забывая обо мне и детях.

В самом кошмарном сне я не могла представить, что девица подобного ума и поведения окажется для Миши лучше, чем я. Для меня он всегда был мужчиной каких-то понятий и ценностей, однако, его не остановило то, что Оля обыкновенная шушера, которая являлась сначала девушкой, а потом и вовсе супругой  близкого друга Федора, не остановили ее интрижки с мужиками по отелям, о которых говорили в общих кругах, конкретно намекая, чем она зарабатывает на жизнь... не остановило ничего.

Меня в буквальном смысле рвет, пока я листаю информацию, предоставленную Филиппом. Оставшись наедине с собой и мыслями, я переворачиваю страницы и стеклянными глазами читаю переписки супруга и его любовницы, рассматриваю фото, на которых они счастливо улыбаются и целуются, смотрю  и понимаю, мой брак — огромная история предательства. Моя семья - мыльный пузырь.  От подобных вещей не каждый человек вообще способен когда-либо оправиться. И я не понимаю, хватит ли мне выдержки пережить открывшееся, хватит ли моему сердцу сил биться.

Сообщения от супруга для Ольги поражают своими словами... единственная, любимая… я даже не могу  все дочитать до конца, что он ей написывал, не способна набраться сил и увидеть ВСЕ. Это так мерзко и больно, невыносимо, что я не знаю,  куда себя деть. Хочется уткнуться в угол, кричать, биться головой о стену, но сил не хватает даже на то, чтобы встать. Просто заворачиваюсь в плед и лежу, смотрю в одну точку.

Осознав, что в ту ночь, когда случилось несчастье с моей беременностью, Миша был с Олей, меня просто разрывает на части. Ему не нужен был наш ребенок, не нужна была я, наша семья. Зачем он держал меня возле себя годами, оставлял рядом, как собачку на поводке.

Зачем? Чего ради?

Ребенка потеряла я. И горе от потери переживала тоже только я. Мише было начхать, его бессердечность и жесткость - сводят с ума.

От разочарования я даже не чувствую злости. Внутри так жжет, что больно дышать. Хочется рыдать, но сил и на это нет. Какой смысл? Слезы ничего не изменят, не облегчат мои страдания, не залатают огромную яму внутри, которую вырыл мой собственный муж. Он просто сломал меня, ощущение, что на тело упала огромная бетонная плита, я раздавлена. Я словно мертва.

Оставшись в городе, еду в отель и провожу там два дня. Миша пишет какие-то сообщения, отвечаю по инерции, пересылая фото детей от матери с пляжа,  и не реагирую на его шутки и даже флирт.

Лицемер. Предатель. Гнилое существо. Все, что крутится в моей голове на его счет.

Спустя два дня заезжаю домой, по обстановке замечаю, что Миша  в квартире не появлялся. Конечно, зачем ему, подготовка к вечеринке идет полным ходом, утехи с Ольгой превыше всего. О каком юбилее и жене речь? Смешно. Он променял даже в этом семью на девку. На весах стояло два торжества, и он сделал выбор. Принял решение остаться.

Не хочу его видеть. Не желаю. Меня тошнит даже от имени этого мужчины. Представляю, как он проводил с Олей время и возвращался в нашу постель, спал со мной и меня выворачивает наизнанку.

Дома собираю вещи и оставляю записку вместе с папкой документов от Филиппа, в ней коротко сообщаю, что у него есть пять дней, чтобы съехать. После вечеринки наверняка приедет домой, пусть собирает свои манатки и шурует из квартиры. Отныне ноги его не будет в моем пространстве.

Презираю. Всеми фибрами души я презираю его.

Даже на миг, на минуту, на ничтожную секунду не проскакивает мысли, что я прощу это ничтожество. Никогда. Он больше никогда до меня не дотронется.

В день вечеринки нахожусь на нервах. Меня трясет от мысли, что этот мужчина, с которым я прожила десять лет своей жизни - выбирает потаскуху. Не семью, не детей, а обычную дворовую путану.

В отчаянии хватаю телефон и дрожащими руками набираю:

«Миша, Паша заболел. Температура 40, я на взводе, бросай работу, прилетай»

Хочу понять предел его подлости. Понимаю, что манипуляции детьми недопустимы и некрасивы, но… Господи, ему ли меня судить за подобное? Кому?  Кто возьмётся кинуть в меня камень после всего, что со мной совершило это чудовище?

«Вызови врача по страховке, Анют, не могу, сыну выздоровления».

Меня обдает жаром. Лицо горит, к глазам подступают слезы.

Я не буду плакать. Я не стану рыдать. Я не пророню ни слезинки, - шепчу себе под нос, а слезы предательски катятся по щеке.

«Молодец, папуля, выставил приоритеты» - отвечаю и закрываю окно переписки.

Вот и отлично, Михаил, контрольный ты тоже пропустил мимо.

Набираю Филиппа, накануне торжества мы договорились провернуть наш план, однако я попросила дождаться отмашки. Сомневалась, стоит ли трогать голубков. Верилось, что в самый последний момент Миша одумается, очнется. Нет, это не изменило бы моего решения развестись, но показало бы то, что в нем остались хоть зачатки разума и человечности по отношению к своей семье.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Не осталось.

- Филипп? Добрый вечер, - здороваюсь с мужчиной. Пытаюсь бодриться, не хочу быть слабой и показывать, насколько мне плохо. Я справлюсь, я сильная и не дам никому меня растоптать.

- Привет, Анют, я возле клуба, - отвечает с готовностью.

- Начинай шоу и не забудь мой личный подарок для Ольги. Торт ей понравится, я уверена, она же у нас сладкоежка, - произношу последнюю фразу и отсоединяюсь.

Верю, что Филипп сделает все в лучшем виде, благодарна ему за то, что эту грязь он взял на себя, оградив меня от встречи с предателем, от разборок, от того, чтобы