Мой адрес – Советский Союз! - Геннадий Борисович Марченко

напеть сможешь? Ну пожалуйста! – взмолилась Полина, сложив молитвенно ладошки.

– Из меня тот ещё певец… Ну ладно, как получится, только не смейся.

В общем, спел вполголоса и, надо сказать, Полина была в полнейшем восторге.

– Стой здесь, я быстро.

Она метнулась в дом, а через минуту выскочила обратно с блокнотом и карандашом.

– Вот, записывай слова. Мелодию вроде запомнила, так что потом ноты допишу – нас нотной грамоте с первого курса учили. Хотя, конечно, без аранжировки не обойтись. Но у нас в училище есть ребята толковые помогут.

Мы отошли к фонарю, и под его рассеянным светом я набросал слова песни.

– Она такая, малость пафосная, – сказал я, возвращая блокнот и карандаш. – Экспрессивная манера исполнения, с ударением на сильные доли.

– Это я уже заметила, – улыбнулась Полина. – Боишься, что не потяну?

– Да почему сразу боюсь…

– Вижу, что сомневаешься. А я в себе не сомневаюсь.

– Ну и молодец, – тоже улыбнулся я. – Кстати, на припеве желательно, чтобы какой-нибудь детский хор подпевал. Ну или минимум трио бэк-вокалисток.

– Каких вокалисток?

– Э-э-э… Это на Западе так говорят, «бэк» в переводе означает «зад», то есть стоящие сзади на подпевке.

– Теперь понятно. Ладно, поздно уже, пойду. А ты на всякий случай иди прямо, до улицы Большакова, и потом свернёшь на 8 марта. Вдруг эти придурки всё ещё там, тебя караулят.

И, привстав на цыпочки, поцеловала меня в щёку, а мгновение спустя хлопнула калитка, и я остался один. Вот ведь, думал я, проведя пальцами по щеке, которой только что касались нежные девичьи губы, думал, как её поцеловать, а она сама меня поцеловала. Надеюсь, это не благодарность за песню. Вернее, не только за песню, а и за мои человеческие качества. Эка как я себя – человеческие качества!

Идти я и правда решил по пути, указанному Полиной. Сделаю небольшой крюк, десять минут ничего не решают. Бросил взгляд на часы… Надо же, уже одиннадцатый час. То-то всё вокруг вымерло.

Я не успел дойти до поворота на Большакова, как сначала спиной почуял опасность, а затем уже услышал торопливые шаги. Обернувшись, увидел три фигуры – одну высокую, и две поменьше. Твою ж мать, выходит, они из темноты «пасли» меня всё это время. М-да, события разворачиваются, как в дешёвом боевике категории «Б», как если бы его снимали в Голливуде.

Я мог бы убежать, и более чем уверен, что моей выносливости хватило бы от них удрать, но не стал этого делать. Вместо этого снова стянул с запястья часы, сунул их в карман пиджака, а сам пиджак снял и повесил на штакетину.

– А вы неугомонные ребята, – сказал я, когда они приблизились и замерли на расстоянии нескольких шагов. – Всей шоблой налетите, или один на один для начала?

– Мы не боксёры, – сказал высокий, – так что шанса тебе не дадим. А проучить тебя придётся. Так, чисто для профилактики, надаём лещей.

Лещей… Как-то это по-детски прозвучало, не «пиз…лей», а именно «лещей», и я невольно ухмыльнулся.

– Чего лыбишься? – даже с какой-то обидой спросил высокий.

– Представляю, как вы мне лещей даёте. Ну, кто первый на рыбалку?

Я стоял, демонстративно засунув руки в карманы брюк, и ждал, что они предпримут. А они синхронно начали меня обступать с трёх сторон. Первым сделал выпад высокий, а с опозданием в секунду на меня накинулись и его подельники. Но я уже успел с нырком уйти в сторону, по пути въехав длинному в солнечное сплетение, и тот сейчас стоял, согнувшись и беззвучно разевая рот, словно выброшенная на берег рыба. Тем временем «волчара» с третьим нападавшим попробовали обрушить на меня град ударов, причём руками и ногами одновременно. Но это ведь нужно было ко мне ещё приблизиться на расстояние этого самого удара, а я им такой возможности не дал. Зато сам, улучив момент, засадил носком ботинка чуть выше щиколотки нападавшему, и тот запрыгал на одной ноге, от боли матерясь сквозь стон.

Остались я и «волчара». И когда тот вытащил из кармана нож с недлинным, но широким лезвием, я этому факту даже не удивился. Мне казалось, что именно от этого мужичка, немного смахивающего повадками на уголовника, можно ожидать чего-то подобного.

– Ну всё, падла, тебе хана, – констатировал он и с шагом вперёд махнул перед собой лезвием.

Понятно, я не собирался стоять и ждать, когда меня прирежут. Я пятился назад, а он наступал, делая резкие взмахи рукой с зажатым в нём ножом. Попробовать выбить нож ногой? В прежней и в этой жизни мне ничего подобного делать не доводилось, и я не был уверен, что сейчас, с первого раза, у меня всё получится. Но и отступать до бесконечности тоже нельзя. Тем более пиджачок-то вон, висит на штакетине, не бросать же его. Ладно, применим военную хитрость.

– Менты! – завопил я, глядя за спину «волчаре».

Мгновения, что он потратил на то, чтобы быстро обернуться и вернуть голову в исходное положение, мне хватило для реализации моей задумки. За несколько секунд до этого моя нога наступила на лежавший у обочины асфальтовой дороги булыжник, и теперь он, оказавшись в моей руке, был запущен… Нет, не в голову, не хочу, чтобы мне припаяли превышение самообороны, кто его знает, что за судьи могу попасться. Булыжник прилетел точно в середину груди нападавшего. Тот не упал, но заметно качнулся назад, хватаясь рукой за ушибленное место и страдальчески и зло одновременно кривя физиономию, а мне этого хватило, чтобы повторить удар, который я чуть раннее нанёс его подельнику – носком ботинка по берцовой кости. Дальше отправить в нокаут не помнившего себя от боли «волчару» было делом техники.

Не удержался, пнул его по рёбрам, с удовлетворением отметив, что в грудной клетке поверженного что-то хрустнуло. Очень уж зол я был. Ладно физию начистить, это одно, но нож… Тут, ребята, уголовкой попахивает, и ещё скажите спасибо, что легко отделались. Нож я пинком ноги отправил в темноту, пусть теперь ищут.

Высокий уже пришёл в себя, но, судя по всему, у него отпало всякое желание устраивать мне «профилактику», и он опасливо поглядывал на меня со стороны. Второй сидел на асфальте, всё ещё постанывая и массируя ушибленную ногу. Я молча прошёл мимо, снял со штакетины пиджак и, надев его, негромко, но чётко произнёс:

– Ребята, по-хорошему прошу, не подходите к Полине. Увижу рядом – и то, что я с вами сделал сейчас, покажется вам цветочками. И тому, кто вас послал, передайте, что я и до него доберусь.

Сказав это,