Всему виной страсть - Кэролайн Линден

Миссис Годдард порадовал ее ответ.

— Хорошо, мадам. А теперь давайте проверим, не надо ли что-нибудь подогнать?

Пока миссис Годдард порхала вокруг нее с булавками в зубах, Кэтрин, стоя на табурете, изучала свое отражение в зеркале. Действительно ли красный цвет ей к лицу? Мать всегда говорила, что яркие цвета ей не идут, что они ее «гасят». Кэтрин никогда не носила платья с глубоким вырезом и неширокой, струящейся по бедрам, обрисовывающей силуэт юбкой. Такие, как то, что было на ней сейчас. Небесно-синее, с пышными рукавами, расшитыми жемчужным бисером. Та же отделка украшала лиф. Никогда она еще не надевала такого красивого платья. И этот цвет ничуть ее не «гасил». Этот яркий синий цвет, цвет лазури, напротив, «зажигал», украшал ее. Новая нижняя юбка была легче и уже прежней, и наряд скользил по ней, ниспадал мягкими складками. Кэтрин самой себе казалась выше, грациознее. И грудь ее казалась полнее.

— Я чудесно выгляжу, — пробормотала она, слегка поворачиваясь из стороны в сторону, чтобы посмотреть на себя под разными углами.

— Вы выглядите восхитительно, — безапелляционно заявила миссис Годдард. — Такая хорошая стройная фигура! Вам ни к чему эти рюши и воланы. Покрой должен подходить фигуре, а цвет быть к лицу.

Кэтрин продолжала изумленно себя разглядывать.

— Я всегда думала, что нет такого цвета, который бы мне подошел.

— У каждой женщины есть свои цвета.

— Да, — прошептала Кэтрин и растерянно улыбнулась, любуясь своим отражением.

Оказывается, даже у нее есть свои цвета. Насколько она изменилась в этом платье! Миссис Годдард привезла один вечерний наряд и два дневных, что означало, что у Кэтрин наконец появилась приличная одежда, в которой не стыдно выходить на улицу. После того как портниха ушла, Кэтрин разложила на кровати свои прежние наряды и окинула их придирчивым взглядом. Старые ее платья не выдерживали никакой критики. Рядом с новым дневным платьем в кремовую и золотистую полоску, которое было на ней сейчас, старая одежда казалась унылой и поношенной. Даже ее любимое темно-синее платье выглядело старушечьим.

— Выброси их, — велела она Берди. — Я не хочу их больше видеть.

— Давно пора, — заявила ее камеристка. — Его светлость знал, о чем говорил, когда велел вам носить яркие цвета.

Кэтрин многозначительно на нее посмотрела:

— Звучит как похвала.

Берди шмыгнула носом, собирая старые платья.

— Должна сказать, с тех пор как мы приехали в Бат, он ведет себя очень достойно. Его слуга Брэгг немного грубоват, но с ним можно поладить. По крайней мере, он привык исполнять приказы и делает то, что ему велят. В общем и целом теперешнее житье куда лучше, чем у лорда Хоу.

Кэтрин поневоле улыбнулась:

— Иного я и не ожидала. — И это было почти правдой. Когда Джерард ушел из дома после ужина прошлым вечером, Кэтрин не на шутку встревожилась. И когда она, выглянув из окна, увидела, как он быстро зашагал прочь, у нее едва не остановилось сердце. Чего ей совсем не хотелось, так это чтобы муж ушел навсегда. Ее решимость установить между ним и собой определенную дистанцию, чтобы уберечь свое слишком уж беззащитное сердце, прожила не долго — лишь до того момента, как ей пришло в голову, что Джерард может уйти и не вернуться. Кэтрин всерьез испугалась, что он проведет ночь в другом месте, в объятиях другой женщины. Если он предпочтет заняться любовью с другой, она будет ему не нужна. Ее деньги теперь принадлежали ему, не важно, будут ли они вместе или она больше никогда его не увидит. Раз уж им лучше всего удается ладить в постели, то, пожалуй, стоит попытаться проводить с ним больше времени именно там. Едва ли это потребует каких-то жертв с ее стороны. Заниматься с ним любовью ей было очень приятно.

Но страхи ее оказались напрасными — Джерард вернулся домой и доверительно поговорил с ней. Не то чтобы он обнажил перед ней душу, но по крайней мере рассказал, зачем они приехали в Бат и почему он пропадал целыми днями. Кэтрин совсем не удивило то, что муж охотится на человека, из-за которого разразился скандал, грозивший обесчестить всю его семью, и она могла понять, почему ему не хотелось об этом говорить. И он согрел ей сердце тем, что все же решил с ней поделиться. А затем Джерард опрокинул ее на спину и любил до тех пор, пока она едва не утратила способность дышать, не то что задавать вопросы. И тогда у нее созрел план. Кэтрин надеялась завоевать если не любовь, то привязанность мужа, и она не видела причин отказываться от дальнейших попыток добиться своего. Для достижения цели все средства хороши, в том числе и платье, которое ей явно было к лицу.

В тот вечер она велела Берди сделать ей нарядную прическу. Она надела новое мерцающее синее платье и надушилась апельсиновой водой перед тем, как надеть колье с аметистовой подвеской.

— Вы такая красивая сегодня, леди Кэтрин, — прошептала Берди, схватившись за горло одной рукой. — Ваш отец гордился бы вами.

— Спасибо, Берди, — сказала Кэтрин и пожала руку камеристке. Глядя на себя в зеркало, Кэтрин подумала, что Берди, возможно, и не кривила душой, называя ее красивой.

Реакция Джерарда была еще более лестной. Он замер, увидев ее, спускавшуюся по лестнице, и лицо его расплылось в улыбке.

— Добрый вечер, — сказал он, взяв ее за руку, когда она спустилась на нижнюю ступеньку. — Миссис Годдард отработала каждое пенни.

Кэтрин порозовела от удовольствия.

— Спасибо за содействие. Не знаю, сколько бы еще мне пришлось ждать новых нарядов, если бы не вы.

Джерард отмахнулся.

— Я старался для себя. Очень хотелось увидеть тебя наконец в приличном платье. — Наклонив голову, он прошептал ей на ухо: — Но больше всего ты мне нравишься совсем без ничего.

Румянец ее сделался еще гуще, но она уже начала привыкать к его шуткам.

— Представляю, какой бы я произвела фурор, явившись голой в «Ассамблею».

Джерард засмеялся и предложил ей руку.

— Признаться честно, даже я был бы несколько шокирован.

К тому времени, как они подъехали к новому зданию «Ассамблеи», Кэтрин уже словно парила в небесах. Она никогда и представить не могла, что одно лишь платье может все так изменить. Когда они проходили по коридору к бальному залу, женщины приостанавливались, глядя на них, и шептали что-то кавалерам, прикрывшись веерами. Скорее всего их внимание куда больше привлекал Джерард, поскольку он выглядел ослепительно в своем алом мундире, однако впервые в жизни Кэтрин не чувствовала себя ничтожной невидимкой. Она высоко несла голову и улыбалась всякий раз, как они останавливались, чтобы поприветствовать кого-нибудь. Для нее не стало большим сюрпризом то, что Джерард, похоже, успел познакомиться с половиной жителей города, в то время как она увидела лишь одно знакомое лицо — лицо леди Дарби, которая жизнерадостно помахала ей с другого конца зала.

— Видишь, вон там Картер и его сестра, — сказал ей Джерард. — Я уже давно хочу вас познакомить.