Ученица чародея - Галина Манукян

– Как вы можете!

– Могу. Самой доводилось, – оборвала меня колдунья. – И тебе придется, если и впредь будешь такой глупой.

Я замолчала, в волнении теребя подол. «Что же делать? Что же делать?!»

– У вас есть яд, мадам Тэйра? – выпрямилась я решительно.

– Это еще зачем?!

– Я пойду им навстречу. Освобожу Огюстена, а потом отравлюсь, чтобы не мучиться долго.

– Ничего глупее в жизни не слышала, – фыркнула колдунья. – Каждый за себя, один Бог – за всех. Ты что, Бог?

– Нет, но если натворила чего, от ответственности не отказываюсь. Не допущу, чтобы человек погиб по моей вине. Уж если судьба мне умереть, то приму смерть без греха на душе.

– Угомонись! – одернула меня мадам Тэйра. – Ишь, какая! Может, нимб над головой привесить? Не время умирать, молода еще. Не будь я прабабка твоя в десятом колене! Лопни мои глаза!

Пораженная, я захлопала ресницами, а мадам Тэйра прислушалась, подняла палец и… фьють – нас окружил серебристый туман. Когда он рассеялся, передо мной горбилась ветхая старушка в карминовом платье. Уютный дом превратился в замшелую, изъеденную рытвинами пещеру. Тут и там виднелись подгнившие деревянные перегородки, словно мы уменьшились и попали в скорлупу залежалого грецкого ореха. Ничего не понимая, я встряхнула головой, и тут в широкий лаз пещеры ввалился Этьен.

– Что случилось? Ты меня звала?

– Уговор был, что позову я, внучек, – проскрежетала сердито старуха. – Неслух и шельмец ты, Тити. Вот бы выпорола, да хворостину искать долго.

– Вы хотите сказать, – пролепетала я, – что мы с Этьеном – родственники?

Этьен вытаращился на нас ошеломленно.

– Даже не седьмая вода на киселе. Двадцать пятая. Перебродившая да не в то сусло, что вино скисшее, – пренебрежительно пробурчала старуха. – Дураков от Тити не родишь. Только подумай раз пятьсот, прежде чем его к себе подпускать.

– Зачем вы так, мадам? – насупился Этьен. – Что я вам плохого сделал?

– Ничего. Но и хорошего не видели. Только обещания пустые да неблагодарность. Во-от такой букет – хочешь суши, хочешь, в чай клади или в метлу связывай. Так что, Абели, девонька, ежели этот удалец станет любви твоей просить, стукни его тяжелым, чтоб под юбку лезть неповадно было.

– И не собирался, – зло сверкнул глазами Этьен.

– Вы хотите сказать, мадам Тэйра, что мне и замуж можно? – взволнованно спросила я. – Лекарь Годфруа говорил, что нельзя.

– Слушай больше, – крякнула старуха. – У этого чернокнижника своя дурь в голове. Наякшался с китайскими колдунами. Век бы мои глаза его не видели! Ты, девонька, выходи замуж, если полюбишь кого, или если даром поделиться захочешь. Только избранник твой должен быть к тому готов, иначе ума лишится, а то и чего похуже. Для обычного парня польститься на твои прелести – все равно, что в костер свое хозяйство сунуть.

Этьен сглотнул и побледнел. А старуха добавила:

– Ладно, разговоры разговорами, а проблему решать надо.

– Какую проблему? – хмуро поинтересовался Этьен.

– Сюда едет твой отец и королевская конница, – выдохнула я. – За мной.

– Какого черта?! – вскинулся Этьен. – Я же дорогу заговорил и тропы запутал. Как вы, мадам, учили. Всегда срабатывало!

– Их Огюстен ведет, – печально пояснила я.

– Опять о нем подумала? Затосковала по придурковатому? – заревел, как дикий кабан, Этьен и пнул тряпье на полу. – Надо выдать тебя за него замуж. Пусть поджарится, чурбан полоумный!

Я всхлипнула и даже не обиделась.

– Они его уже… раскаленным железом. А ты… ты можешь меня не защищать. Уходи лучше, спасайся. Они не знают, что ты мне помогал, иначе и тебе несдобровать. Король разгневан, грозился четвертовать твоего отца и все ваше семейство, если меня не найдет к утру.

Этьен снова пнул тряпки так, что они подлетели в воздух. Посмотрел на меня оскорбленным, жгучим взглядом:

– За кого ты меня держишь?

Зубы мои еле попадали один на один от волнения, и мой ответ прозвучал неуверенно:

– Просто не хочу, чтобы и тебя, как Огюстена, под пытки отправили. Из-за меня. Не хочу еще и твои страдания на душу брать. А самой мне, видимо, уже не спастись. Уходи по добру. Живи счастливо.

Глядя исподлобья, Этьен выдохнул, но мгновение спустя распрямил плечи и осклабился:

– Еще чего! Пропустить все веселье? Намять бока целой гвардии – именно то, чего мне не хватало, – он залихватски выхватил шпагу и играючи повертел ей перед моим носом. – Ты хочешь лишить меня такого удовольствия? Коварная! А еще говорила, что влюбилась!

Бабка лукаво улыбнулась, посмотрела на нас и потерла ладонью об ладонь:

– Вот и ладно, дети. И мне размяться не грех. Еще поглядим, кто кого! Лопни мои глаза!

Она подняла с пола замызганные тряпки и протянула мне:

– Переоденься, в мужском костюме сражаться сподручнее.

Я с отвращением взяла двумя пальцами штаны и куртку и не могла не скривиться:

– А, может, я лучше в платье останусь?

– Ой ты, неженка! – проворчала старуха, плюнула в кулачок, отобрала у меня вещи. Покрутила их, помусолила коричневыми пальцами и выдала обратно: – Держи.

Теперь это был новехонький охотничий костюм из светло-коричневой замши и белая блузка с кружевами.

– Ах, бабушка! – всплеснула я руками. – Спасибо!

– Пошевелись, реверансы потом будешь отвешивать. Переодевайся и поедем.

– А не разумнее ли в пещерах остаться? – встрял Этьен. – Тут защищаться удобнее.

– Хе-хе, глядите на умника! И привести их в мой дом?

Этьен пожал плечами. Ему, очевидно, было все равно.

Спрятавшись за одной из перегородок, я быстро, как только могла, выскользнула из платья и надела красивый юношеский костюм. Он сидел на мне, как влитой. Завязала волосы в косу и нахлобучила шляпу, которую протянула мне откуда-то сверху мадам Тэйра. Тут же рядом с моими ступнями шлепнулись на камень сапоги с широкими отворотами. Свое платье и туфли я сложила в походную сумку, дивясь, с какой ловкостью мадам Тэйра извлекала из ниоткуда нужные мне предметы.

Когда я вышла к двум моим странным родственникам. Этьен присвистнул.

– Жаль, мне мальчики не нравятся.

Мадам Тэйра поманила нас из пещеры и громко позвала:

– Шевризетт!

Послышалось глухое басистое блеяние, из-за валуна вышел, стуча тупыми копытами, огромный серый козлище. Я потеряла дар речи. Преображенный Шевризетт, размером немногим меньше Этьеновой лошади, был не домашним козлом, а горным, поджарым, с крупными узлами мышц на вытянутой мускулистой шее. Заостренные к концам рога изгибались назад и выглядели угрожающе, словно две сабли с зазубринами на лезвиях. Запах, который издавал громадный Шевризетт, оказался не менее угрожающим. По крайней мере, для меня. От такой вони было бы чудом не упасть в обморок.