Обещания тьмы - Максим Шаттам

– Кермит… Я думаю, мы на ложном пути. Племя заказывает девушек не здесь. Я видел два их фильма. Там были Руби и еще одна девушка… Это были настоящие порноактрисы, а не бездомные, опустившиеся женщины.

– Племя набирает их здесь, это точно. Потому что есть вещи, на которые никто больше не согласится.

– Хуже, чем то, что я видел в фильмах? Этого просто не может быть!

– Племя не все снимает на пленку – это слишком опасно. Идем же! Термит уже недалеко, но здесь не стоит надолго задерживаться.

– Думаете, он скажет, с кем из них он имеет дело?

– Если честно, ему это совершенно незачем делать. Он может лишиться заработка. Но мы попробуем его убедить.

Они шли по коридору между двумя параллельными туннелями и уже десять минут громко звали Термита.

Кермиту было явно не по себе, он то и дело вздрагивал. Брэди вспомнил о полиции. Что, если их арестуют, потому что они угрожают безопасности метрополитена?

– Полицейские патрулируют эти места?

– Они говорят, что да, но на самом деле спускаются сюда, только если где-то рядом с путями лежит труп. Так что кротов никто не тревожит.

– Вы действительно верите, что они существуют? Люди, которые больше двадцати лет не выходили на поверхность… Я уверен, это просто городская легенда.

– Они существуют. Живут в темноте и, даже если еще помнят человеческий язык, общаются на своем. Это набор сигналов, похожих на звуки поездов и капель воды, падающих в лужи.

– Вы их видели?

– Нет, но это ничего не значит. Они есть, и, может быть, даже на этом уровне. Тут низкие потолки, влажно, сюда почти никто не заходит – как раз то, что им нужно. Прислушайся, и, возможно, ты их услышишь, потому что увидеть ты их точно не сможешь.

Брэди напряженно вглядывался в темноту и вдруг схватил Кермита за руку.

– Кажется, я что-то видел, – сказал он, – у самого пола!

– Это крысы. Тут есть две разновидности: огромные и гигантские. Держись от них подальше: они питаются мертвечиной, но и живая плоть им тоже по вкусу.

– Еще одна городская легенда? – прошептал Брэди и вдруг он налетел на Кермита, который резко остановился.

– Нас услышали, – сказал тот.

Вдалеке появился огонек свечи. Одна за другой вспыхивали свечи, стоявшие на земле и освещавшие путь в неизвестность. Их язычки дрожали в потоках воздуха.

Что, если это ловушка?

Они подошли к такому низкому проходу в стене, что пришлось встать на четвереньки. Стены прохода сочились влагой, земляной пол был покрыт чем-то вроде густого мха. В конце горела еще одна свеча.

Кермит полез первым, Брэди последовал за ним. В тесном помещении горели ароматические палочки, распространяя крепкий запах мускуса. Брэди поднялся на ноги, услышал щелчок и почувствовал холод металла у виска.

– Конец пути, – вздохнул Кермит.

Брэди поднял глаза.

Сальные седые волосы. Седая борода. Очки, обмотанные изолентой. Хромированный пистолет.

– Брэд, это Термит. Термит, это друг. Может, опустишь пушку?

– Если хоть к чему-нибудь тут прикоснешься, я сделаю из твоих зубов ожерелье, – сказал Термит, поднося пистолет ко рту Брэди. – Понял?

– Понял, – сказал Брэди.

– Вот и молодец, – сказал Термит. Это прозвучало так, будто он похвалил собаку.

Внутри все было забито вещами. Пуфы, ящики, набитые пластинками, книги, гитара, у которой не хватало двух струн, деревянные фигурки, бейсбольный мяч, пишущая машинка, мольберт и палитра, внушительная коллекция комиксов – все вперемешку.

Термит провел их в глубь своего жилища и поставил чайник на газовую плитку. Десятки свечей освещали царивший вокруг беспорядок дрожащим светом.

Термиту было лет пятьдесят или шестьдесят. На нем были зеленый медицинский халат и такие же брюки. Грязные. В коричневых пятнах. Брэди решил не думать о том, откуда они взялись.

– Я как раз оперировал, когда услышал, что вы меня зовете, – сказал Термит, подходя к столику на колесах, на котором стоял ночник.

В патроне вместо электрической лампочки горела большая свеча, перед которой была прикреплена лупа, усиливавшая свет. На столике лежала привязанная за лапы крыса с разрезанным животом.

– Вы… вы что, оперируете крысу? – пробормотал Брэди.

– Да, я ищу лекарство от рака. Еще немного, и я его найду.

– От рака?!

– Чему вы удивляетесь? Тому, что лекарство от страшной болезни можно найти в такой берлоге? Как вы наивны! Величайшие открытия были сделаны вдали от ярких огней, людям просто морочат голову! Взять хотя бы СПИД! Только не говорите, что это такой же вирус, как и все остальные! Он появился как будто ниоткуда в восьмидесятых годах, чтобы предупредить человечество, получившее слишком много свободы, и остановить эпидемию наркотиков, которая началась в шестидесятые. Можно подумать, это случайность! Тысячи лет человек топчет эту проклятую планету – и СПИД появляется именно тогда, когда этого жаждут лицемеры и пуритане! Так вот, сначала я найду лекарство от рака. А потом и от СПИДа…

– Говорят, ты перехватил торговлю женщинами? – перебил его Кермит.

– Теням надоело иметь дело с этими тремя идиотами, и я пробрался на это место. Я знаю всех девиц Страны Оз. Три-четыре сотни долларов за штуку – легкие деньги! Я трачу их на свои исследования.

– С кем ты работаешь на поверхности?

Термит злобно посмотрел на Кермита:

– А тебе какое дело? Метишь на мое место?

– Конечно нет! Ты же меня прекрасно знаешь. Я только хочу помочь другу.

– Идите к черту, – сказал Термит. – Хотите чая с мятой?

Он достал из железной коробки пакетики с чаем, положил в щербатые чашки и залил кипятком.

– Ну же, приятель, – снова заговорил Кермит. – Я знаю Страну Оз гораздо хуже тебя, как же я буду торговать девочками? Просто скажи, с кем ты работаешь. Он поставляет девочек тем, кого я ищу. Только имя, и все.

Термит поднял палец и сказал:

– Читай по губам: пошел к черту! Это мой бизнес. Никто не должен лезть в мои дела.

– Мы ищем тех, кто убил одну из этих девочек, – вмешался Брэди.

– Ничего не поделаешь. Тут каждый год подыхает человек сто. И мне плевать на эту девицу!

Пренебрежительный тон разозлил Брэди, ему захотелось как следует врезать Термиту. Но гнев быстро прошел.

Он понимал, что Термит относится к людям с поверхности так же равнодушно, как они – к жителям подземелья. Он был гостеприимен, не прочь поболтать, но не более того. Лишь только они переступят порог его берлоги, как он о них забудет.