Артиллерия Ивана Грозного - Алексей Лобин

Особая роль была отведена артиллерии в Смоленской войне 1512–1522 гг. В конце осени 1512 г., с началом «санного пути», когда дороги промерзли, русское войско с большим количеством артиллерии двинулось на Смоленск.

20 января 1513 г. магистр Ливонского ордена Вальтер фон Плеттенберг получил от прибывших из Москвы послов подробные сведения о военных приготовлениях великого князя Московского: очевидцы сообщали, что во главе грозного бесчисленного войска стоит «господин герцог Михель» (Михаил Глинский), в самой Москве приготовлено множество превосходных пушек – картаун, мортир, шлангов и других огнестрельных орудий[416].

На съезде в Вендене, между ливонскими и литовским представителями в феврале 1513 г. со стороны последних прозвучала информация о том, что московский князь «несколько недель тому назад послал двух братьев, князей Георгия и Андрея, со своими предводителями, с большими артиллерийскими орудиями и другими осадными машинами под его королевского величества замок, вышеупомянутый Смоленск, чтобы захватить его и владеть им. Другие предводители (с войсками) направлены в города Полоцк, Витебск, Мстиславль, Оршу и многие другие замки, и творят в тех областях огнем и мечом великое насилие…»[417]. Известно, что войско Василия Ивановича пополнили также и военные специалисты, нанятые в Европе для службы в Московии слугой Глинского Христофором Шляйницем (Christophorus Schleynicz). В 1511 г. не без помощи этого человека были наняты для «великого князя Московского» несколько военных инженеров[418].

Под Смоленск в 1512 г. была выдвинута вполне мощная артиллерия. Под крепостью русские стояли «6 недель», после чего Василий Иванович решил попытать судьбы приступом.

Рассказы участников того неудачного штурма записаны в Псковской летописи: «И напившися полезоша на приступ ко граду, и иных городов пищальники, а посоха примет понесли, а полезоша в полнощ да и день той маялися из-за Днепра реки со всех сторон, и ис туров пушками биша. И много побита пскович, зане же они пьяни полезоша, всяких людей побита много…»[419] Большие потери штурмующих пищальников в посланиях королевской канцелярии были раздуты поистине до гомерических размеров. «Как нам писали, – позже сообщал Сигизмунд архиепископу Яну Ласкому, – под Смоленском легло более двух тысяч московитов»[420], а «вся их сила разбилась о стойкость крепости», несмотря на то, что штурм «был ночью, когда люди обычно ищут место для отдыха».

Несмотря на жестокий обстрел, артиллерии не удалось сделать проломы и подавить литовских пушкарей на стенах и башнях. Практика применения артиллерии под твердынью показала, что для новой осады нужны более многочисленные пушки и пищали.

Местом сбора главных сил для нового похода был назначен Боровск, в сторону которого выдвинулся государь. Рать Репни-Обо-ленского подошла к Смоленску «и оступиша град». Вперед обычно отправляли еще и орудия, так что вполне возможно, что в этой группировке была часть «огнестрельного наряда». Затем 11 августа выступили главные силы, которые соединились с передовой ратью. Под стенами смоленской цитадели навстречу русским воеводам за городской вал в поле с нагорной стороны вышел сам наместник Юрий Глебович, а также «князи и бояре Смоленский и гетманы жолнырьскые с желныры». Как оказалось, напрасно: в ходе боя «смоленьских людей многих побили, а иных князей, и бояр, и желнырей живых, переимав многих, послали в Боровеск к великому князю».

Русская артиллерия была обеспечена позициями для стрельбы, а сам город был обложен. 11 сентября перед Смоленском появился государь Василий Иванович, «и граду Смоленску великие скорби и бои пушками и пищалями по многу дни сотвори».

О второй осаде Смоленска сохранилось весьма тенденциозное сообщение под названием «Новое известие о Литве и Московитах». Анонимный автор, по его признанию, получил письменные сведения от короля «и других знатнейших при дворе лиц».

Согласно донесениям осада, во время которой московит «безпрерывно штурмовал день и ночь», длилась четыре недели и два дня.

Перед крепостью было расставлено «до двух тысяч штук пушек (buchsen), больших и малых, чего никогда еще ни один человек не слыхивал. Все это ему отлили итальянцы и немцы, между ними большое орудие, заряжающееся двумя снарядами: одним каменным и одним железным ядром»[421]. Вполне вероятно, в осаде могла принимать участие либо гигантская мортира Паола де Боссо 1488 г., либо же одна из бомбард, отлитая немецкими мастерами в начале XVI в.

Рисунок из рукописи XVI в. UPenn Ms. Codex

Иоасафовская летопись отмечает: «…князь великий пушки повеле уставити и по граду из пушек и пищалей повелел бити по многи дни, и стрельницу Крышевскую разбиша и града Смоленска людем многие скорби нанес»[422]. После жестоких обстрелов, по сообщению анонимного источника, в крепости якобы нашли 700 ядер. Помимо артиллерийского обстрела, пишет автор донесения, «коварный Московит» использовал и нестандартные способы осады: «он имел более 400 живых кошек, которых с привязанным огнем пустил в крепость, точно так же пытался посредством летающих голубей внести огонь в крепость: все это не помогло»[423].

В отличие от первой осады Смоленска, воеводы не испытывали крепость штурмом – в русских источниках о какой-либо неудачной атаке сведения отсутствуют.

По словам самого Сигизмунда, «Моски обложили Полоцк и Смоленск с полутора тысячами орудий, из которых, помимо других снарядов, уже более 500 огненных ядер было выпущено по Смоленскому замку»[424].

Но и вторая бомбардировка не дала нужного эффекта, несмотря на то, что прицельным огнем была обвалена Крышевская башня. Однако обстрел ничего не дал: как писал летописец, вместо разрушенных укреплений смоляне быстро возводили новые деревянно-земляные: «и что разобьют днем, а в нощи все зделают».