Комбат. Вырваться из "котла"! - Олег Таругин

Первый час особист обиженно молчал, зло сопя себе под нос, затем не выдержал:

– Степаныч, да понял я, понял! Виноват, больше не буду! Ну, ничего ж плохого не произошло? Да и тело я подальше в заросли затащил и замаскировал что надо. Не сразу и сыщешь.

– Не произошло, – буркнул Кобрин, пряча улыбку. – На этот раз. Ладно, проехали. С оружием разобрался?

– Обижаешь! – воспрянул духом товарищ. – Еще тогда, когда ты танк одной гранатой взрывал. Неплохая машинка, жаль только, переводчика огня нет. И патронов маловато, всего три десятка, с нашим диском не сравнить.

– Кстати, насчет патронов, – припомнив кое-что из своего «послезнания», сообщил Сергей. – Не вздумай все 30 штук в магазин пихать, всегда набивай на два-три патрона меньше. Иначе переклинит, да и пружина слабеет, рано или поздно будет недосыл. И когда стрелять станешь, не за сам магазин держи, а за приемную горловину, – заметив на лице товарища непонимание, показал пальцем. – Вот за эту хреновину, где кнопка стопора. А переводчик тут и на фиг не нужен, как привыкнешь, сможешь даже одиночными пулять.

– Все-то ты знаешь… – довольным голосом пробормотал тот, вертя трофейное оружие в руках. – Что дальше делаем, придумал?

Кобрин фыркнул:

– А у нас есть выбор? Идем себе на восток, держась подальше от дорог и населенных пунктов, да тихонечко переходим линию фронта. Разумеется, если она вообще будет, эта самая линия.

– В каком смысле? Это я про фронт?

– Да в том, Вить, что тут не фронт, а слоеный пирог, неужели сам не догадываешься? Кстати, в этом и наша заслуга имеется. Иди знай, где теперь наши немцев остановят. Хорошо бы, конечно, чтобы поближе отсюда – глядишь, и Минского котла не будет.

– Минского? – нахмурился особист.

– Именно. Невнимательно командира слушаешь, товарищ лейтенант, я, когда про Белостокский котел рассказывал, и об этом упоминал. Но шансы у наших теперь имеются, и неслабые – видал, сколько войск вывести удалось? Им бы пожрать как следует, отдохнуть хотя б сутки, боеприпасы получить да заправиться – и можно снова в бой. Дадут фрицам жару, точно говорю, дадут.

– Расскажешь подробнее?

– Конечно. Как на ночевку станем, так и расскажу. Только это еще не скоро будет, сразу предупреждаю. Жратвы у нас ноль, так что будем идти, пока силы имеются. Как минимум до темноты, потом передохнем до рассвета и засветло дальше двинем.

Но поговорить в этот день им так и не удалось. К сумеркам товарищи вышли к болотистой местности, которую решили обойти стороной, чтобы не рисковать в потемках. Добытая Зыкиным карта осталась у Карбышева, а покоящаяся в планшете трехверстка, с которой комбат встретил войну, ничем помочь не могла, уж больно далеко они удалились от границы. Вот и топали почти половину ночи, огибая болотину, пока окончательно не выдохлись. Ночевка выдалась прохладной, от недалеких топей тянуло сыростью, да и комары доставали, так что нормально выспаться не удалось. Ни по дороге, ни перед сном практически не разговаривали – просто не было сил.

С рассветом двинулись дальше и шли, пока более подкованный в местной флоре Зыкин пару часов назад не заметил целую поляну клюквы, которой товарищи и перекусили, впервые за почти двое суток. Вот, кстати, еще моментик на заметку разработчикам «Тренажера»! Историю, оружие и прочие реалии времени изучают досконально, а что можно безопасно в пищу использовать – нет. Траванешься по дурости какой-нибудь местной ягодкой – и все, оттренировался. Поначалу комбат переживал, как бы после столь неожиданного обеда обоих не пробрал банальный понос, но ничего фатального не случилось. Наесться – не наелись, разумеется, но хоть животы прекратили обиженно бурчать. Ну, почти. А вот использовать в пищу собранные контрразведчиком по дороге грибы Кобрин отказался категорически, несмотря на заверения в их полнейшей безопасности. К грибам капитан вообще относился с большой подозрительностью, поскольку на его родной планете съедобных видов не имелось от слова «совсем». А те, что имелись, принимать в пищу можно только один раз, первый, он же и последний. Собственно, их даже трогать голыми руками было смертельно опасно. Особист, хоть и пожал непонимающе плечами, спорить не стал, видимо, решив, что у комбата очередной пунктик. Но собранные в каску грибы выбросил, вывалив под ближайшее дерево.

До самого вечера топали по лесу, обходя стороной самые непролазные места и ориентируясь на гул далекой канонады. Последнее Кобрина слегка напрягало: похоже, за прошедшие сутки немцам удалось-таки отжать фронт на несколько десятков километров восточнее. Хреново. Хотя еще не означает, что на горизонте во всей своей сомнительной красе замаячил Минский котел. Вряд ли нашим удалось выпрямить линию фронта, скорее всего как раз наоборот. А коль не удалось, то они с лейтенантом сейчас, вероятнее всего, оказались в полосе прорыва вражеских войск, на эти самые километры вклинившихся в нашу оборону следом за отступившими подразделениями 3-й и 10-й армий. Эх, нашим бы сейчас сил да организованности побольше, можно было попытаться свой котел замутить, срезав весь этот клинышек под самое основание. Но куда там, особенно с такой связью и взаимодействием, как все эти дни… нет уж, пока только оборона.

Когда под деревьями сгустились густые летние сумерки, комбат начал подыскивать место под ночлег: снова идти полночи по темноте он не собирался. Просто чудо, что вчера никто из них ногу не подвернул. Тем более фонарик окончательно сдох, нить накаливания в крохотной лампочке едва теплилась, не давая света. Кстати, вот неплохое место, главное, сухо. Еще и ручей неподалеку, значит, воду можно не экономить, да и умыться утром лишним не будет. Припомнив училищные еще занятия по выживанию, Кобрин решил на этот раз заночевать с комфортом. Относительным, конечно: голод никуда не пропал, живот сводило с прежней силой, так хоть согреются. Нужно разжечь костер, благо дров вокруг навалом. Прогреют землю, сдвинут угли в сторону, накрыв кострище лапником, и будут дрыхнуть в тепле. Дешево и сердито, как предки говорили. Костер разжигать абсолютно безопасно, за сегодняшний день они забрались глубоко в лесную чащобу, так что немцев тут по определению быть не может. Это через месяц, а то и два, ближе к осени, по лесам начнут шастать отряды всяких там егерей, отлавливающих окруженцев и партизан, а пока фрицы в леса не суются. Им и без того проблем хватает.

Выслушав наставления командира, Зыкин понимающе кивнул – ну еще бы, сам ведь рассказывал, что из сибиряков! Наверняка неоднократно с дедом в тайгу с ночевкой ходил, понимает, что к чему, – и потопал собирать дрова и ломать лапник. Кобрин же прошелся вокруг стоянки, постепенно расширяя спираль поисков. Просто по старой привычке, а то мало ли что. Помнится, во время тренировочного рейда на не завершивший полный цикл терраформирования Логрее… стоп, отставить несвоевременные воспоминания! Странно, гарью несет. И вроде бы бензином и маслом. Что еще за хрень? Неужели они с Витькой ухитрились неподалеку от дороги расположиться? Да нет, вряд ли. Карты у него нет, но местность примерно помнит, спасибо заложенной в башку информации. Привязаться, правда, не к чему, это да. Хоть бы речку какую повстречать или крупный поселок. С другой стороны, к жилью им никак приближаться нельзя, поскольку чревато. Там уже по-любому немцы.