По ту сторону добра и зла - Фридрих Ницше

296

Ах, что сталось с вами, моими пером и кистью написанными мыслями! Ещё недавно вы были так пёстры, юны и злы, полны шипов и тайных пряностей, заставлявших меня чихать и смеяться, — а теперь? Вы уже утратили свою новизну, некоторые из вас, к моему отчаянию, готовы стать истинами: такими бессмертными выглядят они, такими трогательно порядочными, такими скучными! Но бывало ли когда-нибудь иначе? Что же списываем и малюем мы, мандарины, своей китайской кисточкой, мы, увековечивающие всё, что поддаётся описанию, — что в состоянии мы срисовать? Ах, всегда лишь то, что начинает блекнуть и выдыхаться! Ах, всегда лишь удаляющиеся и исчерпавшие себя грозы и пожелтелые поздние чувства! Ах, всегда лишь таких птиц, которые летели устало и устали лететь, и тут уж даются в руки — в наши руки! Мы увековечиваем лишь то, чему уже недолго осталось жить и летать, всё усталое и дряблое! И только для вашей послеполуденной поры, мысли мои, написанные пером и кистью, только для них есть у меня краски, быть может множество красок, много пёстрых нежностей и целых пятьдесят миров жёлтого и бурого, зелёного и красного — но по ним никто не угадает, как вы выглядели на заре, вы, внезапные искры и чудеса моего одиночества, вы, мои старые любимые — скверные мысли!

О полдень жизни! Дивная пора!

Пора расцвета!

Тревожным счастием душа моя согрета:

Я жду друзей с утра и до утра,

Где ж вы, друзья? Сюда! Пора, пора!

Для вас уже и глетчера бока

Оделись в розы.

Ручей вас ищет. И забывши грозы,

Клубятся в выси ветр и облака,

Чтоб легче вас найти издалека.

Здесь пир готовлю я друзьям своим.

Кто к далям звёздным

Живёт так близко? Кто — к зловещим безднам?

Где царство, равное владениям моим?

А мой нектар, — кто наслаждался им?

Вот вы, друзья! — Но, горе! вижу я,

Что не ко мне вы...

Вы смущены. О, лучше б волю гневу

Вы дали вашему! Так изменился я?

И чем я стал, то чуждо вам, друзья?

Я стал иным? И чуждым сам себе?

Я превратился

В бойца, который сам с собою бился?

На самого себя наперекор судьбе

Восстал и изнемог с самим собой в борьбе?

Искал я, где суровей край ветров?

Ушёл в пределы,

Где из живых — один медведь лишь белый,

Забыл людей, хулы, мольбы, богов?

Стал призраком, блуждающим средь льдов?

Друзья, я, вижу, вас врасплох застал,

Вы молчаливы.

Уйдите ж! Здесь прожить бы не смогли вы:

Здесь, между царством льда и царством скал,

Охотником я стал и серной стал.

Охотником — и злым! Взгляните, лук

Натянут туго!

Тяжёл был путь; и тетива упруга,

Стрела сильна: что как соскочит вдруг?

Уйдите же, прошу я вас, как друг...

Ах, вы ушли! Что ж, сердце, соверши

Судьбы веленье

И новым дверь друзьям открой! Без сожаленья

Воспоминание о старых заглуши!

Здесь новой юностью ты расцвело в тиши!

Кто разберёт те знаки прежних лет,

Союз победный?

Любовь писала текст... Какой он ныне бледный!

Пергамент смят и принял бурый цвет,

И в руки взять его охоты нет.

Уж не друзья — лишь призраки их вы,

Друзья-виденья!

Они мои смущают сновиденья

И говорят: «всё ж были мы?» Увы!

Слова увядшие, — как розы, пахли вы!

Влеченье юности, не понятое мной!

Кого желал я,

Кого себе подобными считал я,

Состарились и разошлись со мной...

Лишь кто меняется, тот мне родной.

О полдень жизни! Новой юности пора!

Пора расцвета!

Тревожным счастием душа моя согрета:

Я новых жду друзей с утра и до утра,

Прийдите же! Сюда! Пора, пора!

* * *

Умолкла песнь, томленья сладкий стон

В устах угас.

То сделал маг, явившись в верный час,

Полдневный друг, — зачем вам знать, кто он —

Один в двоих был в полдень превращён...

И праздник праздников настал для нас,

Час славы бранной:

Пришёл друг Заратустра, гость желанный!

Смеётся мир, завеса порвалась,

В объятьях брачных со светом тьма слилась...