Сжигая мосты - Юлия Гатальская

От этих мыслей я не сразу обратил внимание на странный звук, который оказался хрустом костяшек от сжатых с невероятной силой моих собственных кулаков. Так, стоп, что это на меня нашло? Я посмотрел в иллюминатор и попытался успокоиться, отвлечься другими мыслями, например, представив себе обнажённую Таню, дожидающуюся меня в номере, но вместо этого моё воображение услужливо подкинуло картинку нагой Вероники в объятьях чёртова загорелого качка Волкова. Я невольно рыкнул, мне было трудно признаться самому себе, что я просто-напросто ревную свою бывшую жену. Надо заметить, она неплохо выглядела в белой обтягивающей майке на тонких бретельках и коротких джинсовых шортах, когда с яростью отчитывала меня.

Да что такое со мной? Это какое-то помутнение рассудка, случившееся из-за нервного перенапряжения. Сначала этот неожиданный приезд Тани, словно снег на голову, потом скандал с Катей, её слёзы и жалобы Веронике, после неадекватное поведение бывшей жены с истеричными криками и угрозами, новость о том, что с дочерью я теперь увижусь очень не скоро, если вообще увижусь, и в довершение всего информация, как обухом по голове, что Волков трахает мою жену. Всё катилось к чертям собачьим. Вся моя прежняя жизнь теперь окончательно сделала мне ручкой. Все ценности, которые когда-то были в моей правильной и размеренной жизни, теперь испарились, исчезли, оставляя после себя гнетущую пустоту, душевное опустошение. Вероника принадлежит другому мужчине, дочь потеряла ко мне последнее доверие и не хочет видеть, предпочитая общество Волкова. Что остаётся мне? Владение прибыльной компанией и шикарной грудастой блондинкой в постели? Неплохая перспектива, не так ли? Только почему-то сейчас она меня совсем не радовала.

Даже когда я вернулся в номер гостиницы, где меня в нетерпении ждала Таня, я не мог стряхнуть с себя ощущение потерянности, ощущения тоски и мрачности. Спицина, видя моё настроение и душевное состояние, наполнила для меня ванну с каким-то там расслабляющим отваром, беспрестанно вертя перед моим носом упругой задницей в стрингах и шепча мне на ухо непристойности. Но я окончательно убедился в том, что меня уже ничего не радует в моей теперешней жизни лишь тогда, когда Таня залезла ко мне в ванну и с энтузиазмом и неподдельным наслаждением начала делать мне минет, а я, на автомате прижимая руками её голову сильнее к паху, всё никак не мог выкинуть из головы мысли о бывшей жене, нежащейся в объятьях ненавистного Волкова. Стоит ли упоминать, что в тот вечер, грубо имея Таню прямо на раковине в ванной комнате, я так и не смог кончить и впервые в своей жизни симулировал оргазм.

POV Вероника

Я не могла сдерживать своё возмущение и гнев, которые выплёскивала на бывшего мужа прямо в аэропорту. Мне казалось, что я взорвусь, если не накричу на него, не выскажу всё, что я о нём думаю. Впервые в жизни я повысила на него голос прилюдно, впервые в жизни я не смогла сдержать свою злость и не хотела сдерживать, потому что дело касалось уже не меня одной, психика моего ребёнка стояла под ударом. Его молчаливое согласие, его виноватый опущенный взгляд, сутулые плечи говорили о том, что он раскаивается и сожалеет. Я не давала ему вставить ни единого слова в своё оправдание, потому что не хотела ничего слышать. Власов обещал заботиться о Кате, обещал доставить ей радость, подарить незабываемый уикэнд, а сам развлекался на глазах у дочери со своей любовницей. Даже сейчас, спустя несколько часов после встречи с ним, я ощущаю, как внутри меня всё закипает от злости, когда я думаю о том, что пережил мой трёхлетний ребёнок.

Всю дорогу до Бора я пыталась успокоить дочь и отвлечь от неприятных воспоминаний. Сидя на заднем сиденье автомобиля Серёжи, я буквально кожей ощущала, как от Волкова исходит ненависть к Власову за его поступок. Я до сих пор не могла поверить, что мне удалось охладить его пыл в аэропорту, не дав наломать дров и не допустить рукоприкладства на глазах у Кати. Пока мы мчались по основной трассе из Питера, Серёжа не проронил ни слова, крепко сжимая руль и изредка поглядывая на нас в зеркало заднего вида. Я знала, что он, так же, как и я, кипит от возмущения, но не хочет обсуждать случившееся при Катюше. Я же смотрела в окно и думала, как теперь поступить. Я на самом деле не желала, чтобы Марк вновь встречался с Катей, по крайней мере, в ближайшее время. Марк своим поступком, своим отношением к дочери, своим пренебрежением заставил меня утратить последнюю крупицу доверия, которая ещё теплилась во мне. Как я могу теперь доверить ему ребёнка? Да и дочь постоянно твердила, что больше никогда не поедет к папе, что он её не любит, а любит ненавистную голую тётю с белыми волосами.

Я приняла решение, что пока всё не утихнет, пока Катя не успокоится, пока не забудет о случившемся и сама не попросит о встрече с отцом, я не позволю Марку даже звонить ей, не то что показываться на глаза. Безусловно, он заслужил такое отношение и если с течением времени дождётся, когда дочь сможет снова подпустить его к себе ближе, если к тому моменту не отдалится от неё настолько, что забудет, как она выглядит, то я не буду ему мешать. Возможно, я приняла опрометчивое, необдуманное решение, но в такой ситуации я не была способна к снисхождению и не собиралась закрыть на всё глаза, делая вид, что ничего не произошло.

Несомненно, Кате будет не хватать внимания отца, но и такой отец, который довёл ребёнка до истерики, до нервного срыва, который не может позаботиться о ней, думая лишь о себе в ущерб душевному спокойствию дочери, не лучший вариант. К тому же, я видела, как Катя тянется к Сергею, видела, что между ними существует какая-то душевная связь, не видимая окружающим. Волков сильно привязался к малышке, и она отвечала ему взаимностью и доверием, дети всегда чувствуют, когда к ним относятся искренне и без притворства, они ощущают это на уровне подсознания и чутья.

Признаться, когда я исподтишка наблюдала за их совместной игрой, я невольно улыбалась, чувствуя, как тепло любви и нежности заполняет моё сердце. Я верила Серёже и верила ощущениям дочери, я знала, что после произошедшего в Рускеала мы стали неразлучны, верёвки наших жизней сплелись в один крепкий узел любви, взаимопонимания и счастья. Где-то глубоко в сознании мелькала мысль, что Марк тут лишний, что после всего, что он сотворил со мной, с дочкой, с нашей жизнью, ему нет места рядом с нами, он – чужой на нашем светлом празднике жизни, теперь нас уже ничего не связывает, мы разошлись по разным тропам, разбежались в противоположные стороны и каждый выбрал себе отдельную друг от друга судьбу.

Странно, но решив так, прокрутив в голове эти мысли, я ощутила спокойствие, почувствовала, как ноющая боль в груди утихает, высвобождая моё разбитое сердце и уступает место любви и нежности. Безусловно, моё сердце теперь изуродовано на всю жизнь и не подлежит полному восстановлению, один его кусок, принадлежащий когда-то Марку, навсегда останется чёрным и мёртвым. Однако теперь я ощущала, что главный орган моего хрупкого тела, отвечающий за перегон алой жидкости, ожил, засиял новыми красками чувств под реставрационной кисточкой Серёжи Волкова. Я смотрела на своего мужчину и понимала, что люблю его, что именно ему я обязана своим теперешним душевным состоянием. Он вернулся в мою жизнь как раз вовремя и умело починил раскуроченный механизм моего организма, как когда-то починил мотор моего старенького мопеда. Своим терпением, ненавязчивостью, добротой, поддержкой, искренностью и любовью он собрал меня по кусочкам, вдохнул в меня вторую жизнь, подарил мне второе дыхание. Серёжа, мой Серёжа, моя любовь, мой доктор, мой спаситель, что бы я без тебя делала в этом, ставшим в одночасье чужом, мире? Я бы погибла, завяла в серости Бора, завязла в пучине мрачных будней и тяжёлых воспоминаний.