Бремя молчания - Хизер Гуденкауф

— Бен! — Имя брата вырвалось как будто не изо рта, а из самого сердца. Калли сначала даже не узнала собственного голоса — он показался ей таким сильным, звонким, и ей захотелось говорить еще, еще… Бен, папа, Петра, тот человек, Бен, папа… Она не заметила, как очутилась на руках у мамы, мама укачивала ее. Калли ужасно устала, ей так хотелось пить… Все вдруг забегали, засуетились, и она снова замолчала.

Калли по-прежнему сжимает цепочку Петры, Антония и помощник шерифа Луис загораживают ее от меня. Размазывая по лицу слезы, я иду к ним, хочу забрать цепочку. Бен? Неужели все-таки Бен?! Ни за что не поверил бы, хотя… да, такая мысль приходила мне в голову несколько часов назад, когда Фильда в сердцах обвинила его. Бен? Я стараюсь вырвать у Калли из руки кулончик, но Луис отстраняет меня.

— Мартин, отойдите от нее, — приказывает он.

— Где она? — хрипло спрашиваю я. Калли уткнулась лицом в живот матери; от отчаяния у меня дрожат руки.

— Мартин, — ласково говорит Луис, — мы найдем ее. Я уже вызвал подкрепление.

Я вижу, что Луис что-то берет у девочки — не цепочку, что-то другое. Прищуриваюсь, силюсь разглядеть, что там, но не могу. Помощник шерифа сжимает вещь, отнятую у Калли, в кулаке. Что у него? Он быстро идет к машине и говорит в рацию.

— Калли, скажи, как Петра? — спрашиваю я как можно мягче. — Ты видела ее? Прошу тебя, скажи мне… Бен там, с ней? Это Бен ее обидел?

Антония готова испепелить меня взглядом. Она заслоняет от меня Калли. Как будто самый опасный здесь я.

— Послушайте, понятия не имею, о чем вы говорите, но Бен не имеет никакого отношения к…

К нам возвращается Луис, и Антония умолкает.

— Сейчас прибудет подкрепление, и мы вместе отправимся за Петрой и Беном. — Он умолкает и оглядывает Калли с ног до головы. — И еще я вызвал две бригады скорой помощи. Одна увезет Калли в больницу, а вторая останется здесь, на тот случай, если Петре и Бену понадобится помощь. — Луис нагибается к Калли. — Калли, — ласково спрашивает он, — что с Петрой? Как она?

Ждать ответа приходится долго. Наконец Калли медленно качает головой. Я со стоном иду к лесу.

— Мартин, погодите! — кричит помощник шерифа. — Прежде чем мы туда пойдем, нам нужно еще кое-что выяснить. Отсюда отходят три тропы — мы должны знать, куда сворачивать!

Я останавливаюсь.

— Так спросите ее! Спросите, где они! Она может говорить, она только что сказала: «Бен», я слышал! Спросите ее! — кричу я, брызгая слюной. Антония и Калли сразу как-то сжимаются.

— Мартин, идите к шоссе, — приказывает Луис. — Стойте у поворота и встречайте медиков. Машите им рукой, чтобы они нас увидели. Я попробую расспросить Калли. Она покажет, куда нам идти. — Опомнившись, он гораздо тише поясняет: — Так мы сэкономим время. Обещаю. Идите же, встречайте «скорую» и остальных.

Я нехотя подчиняюсь, а Луис возвращается к Калли и Антонии. Мать и дочь стоят на месте, прильнув друг к другу. Сердце у меня сжимается. Как несправедливо! На месте Антонии должен быть я! Это я должен сейчас обнимать Петру и утешать ее, это мне больше не стоит беспокоиться за нее, волноваться, жива она или мертва. Я выбегаю на шоссе в том месте, где от него отходит проселочная дорога, и жду, оглядываясь по сторонам. Где же «скорая помощь»? Ее еще нет. Я прислоняюсь к патрульной машине, но она так нагрелась на солнце, что я отскакиваю.

Антония нерешительно окликает меня. Должно быть, моя вспышка ее напугала.

— Мартин, вы не захватите бутылку с водой для Калли? Она на заднем сиденье.

Луис несется ко мне и взволнованно кричит:

— Нет, подождите!

Я открываю заднюю дверцу за пассажирским сиденьем и достаю три бутылки воды. Две для Калли, и одну я возьму с собой, когда мы пойдем искать Петру. Честно говоря, Бен меня сейчас волнует мало. Неужели это все-таки он? И вдруг, когда я уже вылезаю, я вижу… Трусики вымазаны в грязи, но я их отлично узнаю. Я сам только вчера складывал их, когда достал из сушильной машины. Белые, в мелкий желтый цветочек. Я хватаю прозрачный пакет, в котором они лежат, и пристально осматриваю. Ко мне подскакивает Луис.

— Мартин… — жалким голосом говорит он. Не в силах ответить, я тычу в него пакетом. Наконец дар речи возвращается ко мне.

— Я иду за дочерью, — просто и спокойно говорю я, хотя ужас сжимает мне грудь. И я бегу, забыв о своих пятидесяти с лишним, бегу по тропе, а помощник шерифа кричит мне вслед:

— Мартин, погодите! Нам нужно дождаться подкрепления!

Я бегу, не обращая на него внимания.

Мартин отпихивает меня и несется в лес. Я чертыхаюсь про себя. Бог знает, что он там увидит!

— Тони! — кричу я. — Стой здесь и жди полицию и медиков. Я за Мартином! — Лицо у нее белое, испуганное. — Все будет в порядке. Я поднимусь туда и приведу Бена живого и невредимого. Не волнуйся. Мы поднимемся на холм, что за Бродяжьим оврагом. Передай, пусть на развилке поворачивают налево!

Она кивает и сжимает мне руку:

— Спасибо, Луис. — Голос у нее дрожит. Я тоже сжимаю ей руку и следом за Мартином бегу в лес.

На то, чтобы догнать его, у меня уходит немного времени. Мартин остановился и, тяжело дыша, разглядывает что-то сбоку от тропы. Я подхожу к нему вплотную.

— Мертвый, — говорит он сухо, не поворачиваясь ко мне.

Я наклоняюсь и трогаю собачий бок.

— Еще теплый, — замечаю я. — Значит, околел недавно.

— Как по-вашему, что с ним случилось? — испуганно спрашивает Мартин.

— Не знаю. — Я стараюсь говорить ровным и спокойным голосом. — Мартин, вернитесь, пожалуйста. Если вы пойдете в лес, нас обоих ждут крупные неприятности.

— Нет, я иду дальше, — решительно отвечает Мартин.

Я покорно вздыхаю:

— Тогда давайте помедленнее, хорошо? Если вы упадете или поранитесь до того, как мы найдем Петру, вы ей не поможете. Ясно?

— Да, хорошо, — соглашается он, не сводя взгляда с мертвого пса. — И все же… давайте поторопимся. Давайте скорее!

Тропа ведет в гору. Всего через час спустятся сумерки. А если мы не успеем до темноты найти Петру, Бена и всех, кто там еще на вершине холма? Снимать оттуда людей непросто даже днем, а ночью, в темноте, операция вообще запредельно сложная. Я вызвал несколько мотовездеходов — возможно, с их помощью выбраться из леса удастся быстрее. Кроме того, из Айова-Сити сюда летит вертолет — возможно, кто-то серьезно пострадал.

— Мартин, Петра жива.

Он смотрит на меня:

— Вам Калли сказала?

— Да, правда, не словами. Я спросил ее про вашу дочь, и она показала на вершину холма за Бродяжьим оврагом. Вроде бы она ранена, но насколько серьезно — не знаю.