Когда мы встретимся снова - Лесли Пирс

* * *

В следующий понедельник Бет навестила Сюзанну. Она ожидала увидеть ее несчастной и в подавленном состоянии, но Сюзанна приветствовала ее широкой, открытой улыбкой, так похожей на ту, которой она улыбалась ей в далеком детстве.

— Ты замечательно выглядишь, — заметила она, с восхищением глядя на темно-синий, в белую полоску брючный костюм Бет. — Но ты вообще всегда умела красиво одеваться.

— Разве? — с некоторым удивлением спросила Бет, усаживаясь. — А мне почему-то казалось, что я была похожа на ходячий мешок для мусора. Все, что мне доставалось, — это обноски Серены.

— Немногие из нас видят себя такими, какими мы есть на самом деле. — Сюзанна пожала плечами. — Обычно для этого требуется взгляд со стороны.

Судя по тому, какой уверенной и даже веселой выглядела Сюзанна и как она вела себя, даже несмотря на синяк под глазом, отливавший всеми цветами радуги, Бет решила, что она нашла себе в тюрьме новую подругу, которая, несомненно, оказалась добра к ней.

— И кто же это был в твоем случае? — поинтересовалась Бет.

— Ты, — ответила Сюзанна и покраснела. — Это ты заставила меня поверить, что нет ничего плохого в том, чтобы выглядеть скромной и нежной. Впрочем, это звучит глупо, если учесть, что я сижу в тюрьме за умышленное убийство.

Бет слабо улыбнулась. Это и в самом деле выглядело невероятным. Спроси ее, кто из них, двух девочек, которым в то время было лет по четырнадцать или пятнадцать, впутается в большие неприятности, она наверняка ответила бы, что это будет она и уж никак не Сюзанна.

— А кроме меня? — спросила она. — Кто-нибудь, кого ты встретила, будучи уже взрослой?

— Не думаю, что есть большая разница между мной настоящей и той, какой меня видят другие, — усмехнувшись, ответила Сюзанна. — Но и вправду был кое-кто, кто мельком показал мне образ той женщины, какой я всегда хотела быть.

Бет положила руки на стол. Несомненно, Сюзанна стала выглядеть намного лучше. Ее волосы обрели некоторый блеск, а красноватый оттенок лица, столь бросавшийся в глаза во время ее ареста, постепенно сходил на нет. Бет решила, что это лишнее доказательство того, что она много времени проводила на улице, в любую погоду, а вовсе не было свидетельством беспробудного пьянства, как они думали сначала. А вот ужасный красно-коричневый спортивный костюм никак не шел ей, это уж точно. Бет полагала, что он достался Сюзанне при раздаче тюремной одежды.

— Ну, и кто же был тот мужчина, который приоткрыл перед тобой двери рая? — вскользь поинтересовалась она.

— Лайам Джонстон, отец Аннабель, — сказала Сюзанна.

— Расскажи мне о нем, — предложила Бет. — Где ты его встретила?

Сюзанна рассказала, как он пришел к ним в Луддингтон поработать садовником, и описала его внешность и характер. Когда она заговорила о том, что они стали близки, голос ее исполнился любви и нежности. Помимо этого, в нем слышалась и благодарность, поскольку Лайам явно скрасил ей тогда жизнь.

— Он закончил свою работу в сентябре, и ему пришлось уехать. В тот последний день он поцеловал меня и был при этом так же грустен, как и я, ведь нам предстояло расставание. Но он пообещал вернуться позже и сказал, что, если я к тому времени буду готова уехать, он возьмет меня с собой.

— И ты собиралась уехать с ним вместе? — спросила Бет.

— Я не могла думать ни о чем другом, — мечтательно откликнулась Сюзанна. — Но, с другой стороны, мне и в голову не приходило просто так взять и уйти, оставив мать одну. Впрочем, так получилось, что мне не представилась возможность узнать, хватило ли бы у меня храбрости поступить так, потому что сначала умерла мать, а потом, спустя шесть недель, и отец.

Бет подумала, что для Сюзанны это был счастливый поворот судьбы, но не решилась произнести эти слова вслух. Она просто сочувственно улыбнулась, позволив ей продолжать.

— Вот так я и осталась одна в пустом доме, — бесстрастно заметила та. — Я чувствовала себя очень странно, оттого что мне было нечего делать и не за кем ухаживать, на самом деле я совсем не радовалась тому, что наконец оказалась свободна. Я была слишком разгневана на отца за то, что он не оставил мне ничего, кроме своего проклятого пистолета.

— Одну минуточку, — перебила ее Бет. — Он оставил тебе только свой пистолет?

— Вообще-то, были еще и две тысячи фунтов, — призналась Сюзанна. — Но вряд ли это можно считать компенсацией за то, что я пожертвовала своей жизнью ради него и матери, так ведь? Все остальное он завещал Мартину, который и пальцем не пошевелил, чтобы помочь кому-либо из нас.

— Но дом, он ведь должен был стоить целое состояние, — выдохнула Бет, живо представив себе чудесный старый дом из темно-красного кирпича, красивый сад и реку, текущую мимо.

— Я даже не думала об этом, а вот Мартин сообразил все моментально. И плевать ему было на то, что я останусь без крыши над головой. — Сюзанна вздохнула. — Он сказал, что я могу оставаться в доме до тех пор, пока он не продаст его, но на то Рождество он даже не прислал мне поздравительной открытки. Он всегда был самовлюбленным, жестоким негодяем. Не думаю, что он вообще испытывал какие-нибудь чувства к кому-то еще, кроме себя.

Слова Сюзанны вызвали у Бет мгновенные воспоминания. Это случилось во время вторых или, может быть, третьих каникул, которые они проводили вместе. Они сидели у шлюза за домом Сюзи, свесив ноги и ожидая, когда в шлюз войдет какая-нибудь лодка. Сюзи вскользь обронила, что прошлым вечером к ним приехал ее старший брат, и Бет показалось, что подруга немного побаивалась его.

Бет знала, что Мартин был одного возраста с Сереной, и поэтому всегда полагала, что он обращался со своей младшей сестрой точно так же, как Серена с ней, — дарил маленькие подарки, суетился вокруг нее, расспрашивая о делах в школе.

— В чем дело? — спросила тогда она. Сюзанна покусывала губу и выглядела бледной.

— Я ненавижу, когда он приезжает домой, — тихим голосом призналась она, повернув голову, словно желая убедиться, что брат не стоит за спиной. — Он всегда так груб со мной. И постоянно говорит мне мерзкие вещи.

— Например? — Бет привыкла находить у Роберта и Серены утешение и любовь, которые не могли дать ей родители, поэтому ей трудно было представить себе, что чей-то брат или сестра могут недостойно вести себя.

— Например, что я толстая и глупая, — сказала Сюзи, и по щеке у нее скользнула слеза.

— Ты совсем не толстая и не глупая, — решительно заявила Бет. — Ты красивая и милая. Это он дурак, раз не видит этого.

Бет не могла вспомнить, что было дальше, вероятнее всего, в шлюз вошла лодка и отвлекла их. Кажется, Сюзи больше ни разу и словом не обмолвилась о своем брате. Но, совершенно очевидно, Мартин как был, так и остался грязным типом. Эта была еще одна тайна, которую она не знала о своей подруге.

— Почему же ты не опротестовала завещания? — спросила Бет, чувствуя, как в ней поднимается раздражение. — Суды всегда с пониманием относятся к тем, кто посвятил свою жизнь заботе о других и кому в результате не досталось ровным счетом ничего, что могло бы обеспечить им пристойное существование.