Любимая ученица. Книга 4 - Диана Морьентес

...

Макс просто стоял, прислонившись к столу, и навсякий случай держал под контролем деньги в правом заднем кармане штанов иДашины руки. Он отлично помнит, как ловко умеют эти руки воровать из карманов.

- Как же быстро ты подсела, - вздохнул Максим,покачав головой своим воспоминаниям. - Так долго курила 'травку' - и ничего, аодин раз попробовала что посильнее и...

- Я ужасно себя вела, я знаю, - перебила егоженщина, спеша выговориться, пока сила духа не иссякла. - Ты, наверно, непростишь меня, но я на это и не рассчитываю. Хотя бы просто поверь, что яраскаиваюсь... И спасибо за то, что ты не бросил нашу дочь.

Дарья с облегчением вздохнула. Это все? Или этовсе, на что у нее хватило отваги?

- Как она выглядит? - затараторила Даша снова. -Вы с ней хорошо ладите? Может, у тебя есть ее фотография?

Макс равнодушно потянулся и взял со стола фоткув рамочке.

- Вот.

По Дашиным щекам покатились слезы. Она незаметносмахивала их, пытаясь скрыть, что плачет, и сморщившись от боли, а Максбезразлично отвернулся.

- Наша девочка... - шептала Даша.

- МОЯ девочка! - грубо поправил Максим. - НАШУдевочку ты задушила подушкой, когда она научилась ходить, и я сказал, что надокупить ей другие сандалики!

- Такая большая! - всхлипывала Даша, стараясь необращать внимания на эти справедливые упреки.

- Боль- Неужели, вы даже в такой деньумудритесь поссориться? - недоумевал Юрик. - И было бы из-за чего! Посмотри,твоя девчонка знает свое дело, ты должен гордиться, а не ревновать.

Даша кивнула на снимок:

- Я рада, что у вас настоящая семья.

- Я тоже. Поэтому и не хочу, что бы ты ещекогда-нибудь появлялась в нашей жизни.

- Меня предупреждали, что ты так скажешь, -смиренно покачала женщина головой. И бормотала задумчиво сама себе: - Девятьлет... Как не было... Так трудно начинать заново... Меня на работу никуда неберут после отсидки, это клеймо теперь на всю оставшуюся жизнь... Я бы рада...Я очень хочу... У тебя есть еще такая фотография? Можно, я эту себе заберу?

- У нас шесть пленок с того Первого сентября!Только рамку оставь, это подарок жены.

- Спасибо!

Даша еще долго сидела на автобусной остановке надругой стороне дороги, и плакала. Уже светало.

Уже полшестого утра. Посетителей в клубе неосталось; официантки, прибрав столики, пересчитывали выручку, выкладывая в кассуто, что причитается по счетам, оставляя себе излишки - чаевые. По домамразошлись уже все друзья, остался только Костик, и то лишь чтобы не кидатьНаташу на произвол судьбы. Она робко постучалась к Максиму в кабинет, но никтоне отозвался. Дернула дверь, показалось - закрыто. Но во второй раз дернуларучку уже сильнее.

- Ты один? - уточнила она, хотя увидела это впервую же секунду.

Максим кивнул и похлопал ладонью по дивану,показывая Наташе садиться рядышком.

- Ты выйдешь к персоналу? - не послушалась онаот ревности. - Все гости уже разошлись, мы навели порядок, подсчитали денежку,и мы все так хотим спать! Анкеты завтра разберем.

Не разговаривала с Максимом всю дорогу домой.Вообще-то хотелось все выяснить в мельчайших подробностях: о чем с Дашейговорили, что Макс почувствовал, когда увидел ее, что собирается делать дальше.Но только не хотелось так унижаться! А как еще называются попытки влезть вчеловеческую душу, которую прямо перед твоим носом заперли на ключ?

Только дома, глядя, как устало раздеваетсяМаксим, и понимая, что он сейчас просто ляжет и уснет, сказала выразительно:

- А Костик мне объяснил, что это была твоя жена!

- Ну, ты ведь и без Костика знала, что я был женат,- сухо ответил мужчина. - Давай спать, я просто вырубаюсь. Завтра поговорим.

Завтра! Да Наташа разве уснет?! Успокаивалотолько одно: если Макс пообещал поговорить об этом, то свое слово сдержит. Этимон отличается от остальных парней, которые обещают 'завтра', чтобы избежатьответственности. Если бы Макс не хотел поднимать эту тему ни сегодня, низавтра, он так и сказал бы: 'Отстань'.

Сна не набралось даже пяти часов. Макс проснулсяв двенадцать и решил не будить Наташу, но она, почуяв его побег из кровати,подскочила в ту же секунду.

- Ты куда? - схватила она его за руку,испугавшись спросонок.

- На кухню, - недоуменно пожал он плечами. -Спи, еще рано.

Окно, даже крепко задернутое плотными шторами,ослепляло. В сердце смешивались два диаметральных чувства: радость и уныние.Клуб открыт! И это уже факт, так будет дальше, и так начинается новая жизнь! Ноэта женщина... Эта поблекшая и помятая обложка бывшего глянца... Катюхина мать.Ее отношения с Максимом Наташу уже, наутро, совсем не беспокоили. Но каквоспримет появление этой женщины Катя? Наташа, эгоистка, переживала толькоиз-за того, что Катя, возможно, полюбит свою настоящую мать...

- Макс! - мило притопала Наташа на кухню своимималенькими босыми ножками.

На пути между плитой и холодильником, пробегаямимо, Макс быстро чмокнул свою подружку в растрепанную и от этого пышнуюмакушку.

- Пельмени будешь?

Он еще долго суетился, накрывая на стол иодновременно следя за пельменями в кастрюле, а Наташа сосредоточенно разглядываласвои пальцы, сидя за столом почти неподвижно. Ее табуретка торчала прямопосреди кухни, и Максу пришлось класть вилки на стол, переклонившись черезНаташину голову.

- Малыш, сядь на диван, ты мне здесь мешаешь!

Наташа послушалась. На столе буквально в течениеминуты оказались бутылочка соуса, баночка сметаны (пельмени они едят с разнымиприправами), потом еще деревянная разделочная доска, а на ней полбуханки серогохлеба. Макс порезал хлеб, сложил все дольки на тарелочку, убрал за собой, потомпринялся наливать чай. Подвинув к Наташе ее чашку, спохватился:

- Лимон!

Снова разделочная дощечка, чтобы не порезать нискатерть, ни руки, и вскоре у Наташи в чашке плавали два кружочка лимона. Онавдруг взглянула на Максима и улыбнулась.

- Наверно, ты бы не ужился с хозяйственнойдевушкой! - заявила она в свое оправдание.

- Мне нужна жена, а не служанка, - подтвердилон.

Макс выловил дырявой поварешкой пельмени,внимательно разложив их на две тарелки, положил по кусочку сливочного масла,посыпал укропом и поставил блюда на стол.

- Я такой голодный!