Девочка для шпиона - Фридрих Незнанский

— Не все хорошо стыкуется, Сашок. Если меня доит контрразведка, зачем им убивать Буряка? В крайнем случае, чтоб утереть мне нос, могли приехать пораньше и первыми взять его…

— А если не успевали?

— Не знаю. Если так, почему надо было переодевать человека в спецназовские монатки и автомат в руку давать?

— Саша, я в этом сомнительном вопросе на стороне Славы, — сказал Меркулов. — Буряк не мог быть агентом контрразведки — слишком засвеченная и одиозная фигура. Возможно, у чеченской группировки есть в ГУВД свой человечек. Информатор. А Буряк, если бы разговорился, много чего порассказал! Не хочу вас расстраивать, ребята, однако уверен уже процентов на восемьдесят, что Кервуд как-то завязан на чеченский узел… Экий каламбур сморозил! Пьян, что ли? Ну так вот, почему я склоняю тебя, Саша, не гордясь, поработать вместе с контрразведкой? Потому что они давно уже сидят в Чечне, потому что там как в скороварке без перепускного клапана, того и гляди, взорвется! И я убежден в том, что путешествие американца на Кавказ имело какие-то тайные цели, хотя попутно он вполне легально и старательно занимался миротворчеством. Интересно было бы найти кончик ниточки и вытянуть на свет божий ответ на такой вопрос: зачем с Кервудом ездил Андриевский? Это открытая слежка или что-то другое? Кстати, вы знаете, что у Юрия Владимировича есть на службе хорошая, мохнатая рука и он очень перспективен?

— Ну и какая же у него рука?

— Андриевский — зять заместителя начальника Службы внешней разведки.

2

Мы сидели у Кости Меркулова еще около часа. Причем прокурорские пили чаек, а сыскарь Грязнов налегал на водку. Мы не препятствовали — у Славы выдался собачий, на редкость тяжелый и сволочной день. В таких случаях даже японцы больше налегают на саке, чем на чай, что уж говорить о большом и сильном славянине.

Костя уговаривал меня спокойнее относиться к тому, что моя работа опять пересекается с Лубянкой, пусть и в ином ее качестве.

— Тебе теперь легче, — толковал мне Костя. — Они уже не щит и меч партии, они уже не стоят над обществом, как орден Игнатия Лойолы, отца иезуитов. Они подотчетны государственной власти и нам…

— Что ты уговариваешь меня, как маленького? Знаю, что подотчетны, знаю также, что будут упираться и прятать концы до последнего. Есть у них такая жилка. Как говорят наши клиенты из тех, что попроще, «в падлу» рыцарям плаща и кинжала в уголовке допрашиваться. Давай лучше обсудим Юру Андриевского. Если он птичка такого высокого полета, то, коль не совсем Митрофанушка, должен быть у своего второго папы, тестя значит, мальчиком для особых и деликатных поручений. Может так быть, что одним из поручений было сопровождение Кервуда на Кавказ?

— Вполне, — согласился Костя. — Но, судя по тому, что ты о нем рассказал, и учитывая семейное, так сказать, положение, подозреваю, что прямо в лоб с ним ничего не добиться. А он что-то знает, и что-то важное. Я тебе скажу, самому недавно в голову пришло: как раз после поездки Кервуда в Чеченскую республику генерал Дудаев начал ставить вопросы перед Москвой ребром. Может, это просто совпадение, и, честно говоря, я молю Бога, чтоб это было случайное совпадение. А если нет?

— Добрый ты, Костя, человек! — шутя, но и с долей досады говорю я. — Вроде и утешаешь, и подбадриваешь, а час от часу не легче!

— Ничего не поделаешь, Саша, это наши цепи…

— Понимаю… Только как работать в стране, где каждый, понимаешь, каждый, кроме кучки благостных идиотов, стремится обойти закон, нагреть на бардаке руки?!

— Надеюсь, меня ты включил в число благостных идиотов?

— Одним из первых!

— Мне нечего посоветовать тебе, Саша, особенно что касается практической пользы. Если и скажу я тебе какую-нибудь душеспасительную мысль, так и то краденую. Ну оттуда воровать не стыдно — из Писания. А там сказано: когда трудно, держитесь за ношу, которую несете.

— Н-да, имеет ценность как абстрактное утешение.

Слава Грязнов слегка окосел, хмель в сочетании с усталостью клонил его в сон. Слава пару раз уже клюнул носом, потом включился самоконтроль, наш майор встряхнул головой и сказал:

— Борисыч, пошли-ка по домам, а? У меня завтра разбор полетов, у тебя тоже какая-нибудь производственная грязь. А Дмитрич — человек государственный. Ему тишина нужна…

— Да нет, Слава, вы мне не мешаете, скорее наоборот, тут за день так накувыркаешься, так хоть с вами посидеть, душу отвести!..

— Это мы пожалуйста, — сказал я, вставая с кресла. — А сегодня действительно пора.

Костя вышел в коридор нас проводить, сказал мне на прощание:

— Все, что могу, я со своей стороны сделаю, чтоб во всех следственных мероприятиях у тебя был режим наибольшего благоприятствования. А завтра же поищу в архиве дела, где могли фигурировать Руслан, Гена и компания. Мне кажется, года полтора-два назад что-то такое было — и как раз с рестораном «Лозания» связано.

— Хорошо, до завтра.

На улице на холодном сыром ветру Слава хоть и не стал трезвее, но немного приободрился, перестал поминутно зевать и вдруг предложил:

— Давай к Семену зайдем?

— На ночь глядя?

Я пытаюсь отговорить Славу не потому, что мне не хочется заглянуть к старому криминалисту Моисееву, с которым мы отработали вместе больше десятка лет. С ним всегда интересно. Меня беспокоит тот момент, что Семен Семенович что-нибудь выставит на стол, как водится. А Грязнову только этого и надо. Но отговорить его не удается, да, собственно, я не очень паникую — Славу нелегко свалить водкой. Другое дело, что утром будет трудно, а завтра ему нужна ясная голова. Решил, что успею шепнуть старику, чтоб нашел самую маленькую бутылочку в своей кладовке, и мы идем.

Звоним в аккуратно обитую дерматином дверь.

Семен Семенович открывает, не глядя в глазок, не спрашивая. И сразу начинает улыбаться.

Я тем не менее уточняю:

— К вам можно?

— Конечно!

— Клиентов нет, Семеныч? — спрашивает Слава. — А то ввалится сейчас пьяный грязный опер — будешь убытки подсчитывать!

— Я счет начальнику ГУВД выставлю! Заходите же!

Пока Слава раздевается в прихожей, потом долго моет в ванной руки, потому что в гостях у заместителя генерального прокурора с пьяных глаз схватил шпротину пальцами и теперь презирал себя, — пока он приводит себя в порядок, я успеваю-таки предупредить хозяина о дозволенных на вечер дозах. Семен Семенович послушно кивает и уходит хлопотать на кухню.

Когда Слава выходит из ванной, он кричит из кухни:

— Ребята! Готовьте в зале стол!

Но мы переглядываемся и двигаемся гуськом через узкую прихожую в тесную кухоньку.

— Давай здесь, Семен Семеныч. Нам так сподручнее, — кричит Слава. — Ну их, эти гостиные! Я всегда там себя неловко чувствую!