Почему маму всё достало - Джилл Симс

– Спорю, Эллен даже не пришло в голову поговорить с врачами, иди и сейчас же приведи мне доктора. Нормального. Персефона, Гулливер! Подойдите к дедушке, попрощайтесь. Где эта женщина, на которой он женат? Не надо мне ничего сейчас говорить. Уж теперь, когда она добилась своего и доконала моего отца, не думает ли она, что ей даже не нужно здесь присутствовать? Я буду оспаривать завещание. И буду настаивать на вскрытии. Надо убедиться, что не было никаких сомнительных следов.

– Привет, Джессика. Вижу, ты смогла сюда добраться, – сказала Наталья, ее щеки чуть порозовели после целительной фляжки Саймона (хотя технически содержание фляжки было моим).

– Наталья, – фыркнула Джессика. – Где все врачи?

– Они регулярно заходят, проверяют его состояние, если будут изменения, то отключат аппараты, – ответила Наталья.

– Хм. Этого НЕДОСТАТОЧНО! – воскликнула Джессика. – Я поговорю с ними и организую надлежащий уход. Надеюсь, его можно спасти. Если он умрет, то его смерть будет на твоей совести, Наталья. И на твоей, Эллен. Что вы делали все это время, что здесь находитесь? – Джессика принюхалась. – Это что, алкоголь? Здесь кто-то выпивал? Никакого уважения!

– Джесс, это антисептик так пахнет, – сказала я. Наталья посмотрела на меня с благодарностью.

Нил привел врача, и доктор начала объяснять разбушевавшейся Джессике, что они делают все, что полагается в такой ситуации, и поддерживают его жизнь, пока это возможно.

Мы оставили Джессику и ее детей наедине с дедушкой, а сами пошли с Натальей в больничную столовую.

– Когда ты в последний раз ела? – спросила я у Натальи.

– Я не хочу сейчас есть, – она пожала плечами. – Извини, Эллен, но у меня кусок не лезет в горло. Ведь я его люблю. Когда я выходила за него замуж, вам с сестрой было трудно в это поверить, но это так. Я влюбилась в него с первого взгляда. И теперь я даже не знаю, что буду делать без него, – она вздохнула. – Конечно, буду как-то жить дальше. Он бы этого хотел. А если я буду убиваться по нему, страдать, то он бы огорчился.

– Он никого не любил так сильно, как тебя, – сказала я. – Уж сколько я перевидала его бесчисленных подружек, жен всяких, но с тобой у него было все по-другому. Жаль, что он тебя поздно встретил. Ты сделала его счастливым.

– Мы все так думаем, – ответила Наталья. – Но если бы я встретила Ральфа двадцать лет назад, он не был бы тем человеком, которого я полюбила, и, скорее всего, у нас бы ничего не вышло. Всему свое время, мы встретились тогда, когда было нужно. Жаль, что ненадолго. Как ты думаешь, всем хочется прожить вместе как можно дольше? Даже тем, кто в браке по восемьдесят лет? Как считаешь, они в конце думают: «Нет, не сейчас, еще рано, я хочу еще немного с тобой побыть?»

– Я не знаю. Правда, не знаю.

– А если бы ты еще прожила немного с Саймоном? Почему он был у тебя так рано сегодня утром?

От необходимости отвечать на этот вопрос меня спас Саймон с детьми, они вернулись с подносами, уставленными бутербродами, пирожными и чашками с чаем невнятного цвета. Наталья ни к чему не притронулась. Зато Питер буквально пожирал все глазами.

– Давай, Питер, ешь, не стесняйся, – разрешила я.

– Точно? – засомневался он. – Я не знаю, может, нельзя есть в таких ситуациях.

– Даже суровая правда жизни и смерти не устоит перед зверским аппетитом здорового подростка, – констатировала я, пока Питер уничтожал сэндвичи.

Джейн взяла с подноса сдобную булочку и спросила у Натальи: «А Вы верите в загробную жизнь, Наталья?»

– Нет, не верю, – тихо ответила Наталья. – Я больше никогда не увижу твоего дедушку. Я не верю в религию, но я знаю, что жизнь нам дается один раз, и надо ее прожить как можно лучше. Помнишь, Эллен, как он всегда любил повторять?

– Жизнь коротка, давайте веселиться? – напомнила я.

– Именно так. Ральф верил, что жизнь – это дар, и нужно пользоваться им на полную катушку.

– Да уж, у него это отлично получалось, – согласилась я.

– Точно, – подтвердила Наталья. – Твой отец не был святошей, и он выжимал из этой жизни все. Ему было бы обидно, если мы после его смерти не последовали бы его совету. Ему бы хотелось, чтобы мы жили полной жизнью.

– Даже тетя Джессика? – недоверчиво спросила Джейн. – После всего, что она наговорила в палате?

– Джессика тоже страдает, – ответила Наталья. – Просто она таким образом показывает свою боль. По крайней мере, я себе так объясняю ее поведение, иначе я бы не смогла сдержаться и залепила бы ей пощечину.

Джейн оживилась.

– Если вы ударите тетю Джессику, можно я тресну Персефону?

– Зачем? – удивилась Наталья.

– Так, всегда хотела это сделать.

– Нет, – ответила Наталья. – Сегодня никто никого хлестать по щекам не будет. Уж если я могу сдержаться и не давать волю рукам, то вы все тоже не должны прибегать к физическому насилию.

– Так, – сказала она, поднимаясь из-за стола. – Надо возвращаться в палату. Саймон, во фляжке что-нибудь осталось?

Саймон передал ей фляжку, она ее встряхнула и спросила меня: «Не хочешь глотнуть?» Еще бы, конечно хотела. С Джессикой всегда легче общаться после того, как примешь для храбрости, а когда она на взводе, из нее всегда лезет самое паршивое, к тому же спиртное могло слегка замедлить тот вихрь мыслей, который носился у меня в голове: о том, как теперь жить без папы, как дети переживут очередное испытание, что делать с Саймоном, который все время хватал меня за руку, пока никто не смотрит. Но Наталье выпивка была нужнее, поэтому я отрицательно покачала головой.

В палате было тихо. Джессика гуглила медицинские судебные разбирательства в США, Персефона и Гулливер скованно сидели у постели дедушки, Нил стоял в сторонке.

Вошла врач, посмотрела на показания аппарата, на графики, что-то прошептала Наталье.

– Она говорит, что недолго осталось, – сказала нам Наталья.

Все как-то неловко засуетились. Палата была слишком мала для всех нас.

– Слушайте, – сказал Саймон. – Давайте сейчас дети попрощаются с дедушкой, и мы с Нилом отвезем их домой, а Джессика, Эллен и Наталья останутся с Ральфом, пока, ну, это вот.

– Хороший план, – с облегчением поддержал Нил.

– Останемся только мы с Эллен, – безапелляционно заявила Джессика. Я про себя повторила, что не буду марать руки о Джессику, и если у кого и есть право дать ей затрещину, так это у Натальи.

– ЗАТКНИСЬ, Джессика! – отчеканила я. – Она его жена. Мы все здесь только потому, что она посчитала нужным позвонить нам и сообщить. Так что заткнись и не веди себя как последняя стерва, попробуй хоть раз в жизни!

Джессика так опешила от моей словесной атаки, что и вправду заткнулась и даже присела в уголке.