Бенефис - Бернард Маламуд

И он дал ей эмульсию.

Ида приподнимала прядь волос и осторожно втирала ваткой эмульсию, затем приподнимала другую прядь и втирала дальше. Но что бы она ни пробовала, ничего не помогало, и кожа просвечивала сквозь редеющие волосы, как луна сквозь перистое облако. Она боялась на себя смотреть, боялась думать об этом.

— Мартин, если я потеряю волосы, от моей женственности ничего не останется.

— С чего это ты взяла?

— Скажи, что мне делать? — взмолилась она.

Мартин задумался:

— Может, тебе стоит сходить к другому врачу? Этот — какой-то торгаш. Я все-таки думаю, может, у тебя что-нибудь с кожей головы не в порядке — заболевание какое-нибудь или что. Вылечишь кожу, и волосы будут меньше выпадать.

— Да я все время в нее что-нибудь втираю, только лечи не лечи, толку никакого.

— Как ты думаешь, в чем тут причина? — сказал Мартин. — Какая-нибудь душевная или физическая травма?

— Не исключено, что наследственное, — ответила Ида. — Может, я пошла в отца?

— Когда я с твоим отцом познакомился, волос у него было в избытке — просто копна какая-то.

— А в моем возрасте он уже начал лысеть.

— В этом возрасте он ни одной юбки не пропускал, — сказал Мартин. — Ходок был тот еще. И лысина ему никак не мешала.

— Спорим, ты ему завидуешь, — сказала Ида, — иначе не заговорил бы про это именно сейчас.

— Кому я завидую, кому не завидую — давай этого обсуждать не будем, — ответил он. — Давай в эту сферу жизненного опыта не углубляться, это совсем другая история.

— Спорим, ты бы и сам был не прочь набраться такого жизненного опыта. Мне порой кажется, что ты завидуешь вольной жизни Эми.

— Давай в это тоже не будем лезть, — отрезал Мартин. — Ни к чему.

— Так о чем мы можем говорить? — возмутилась Ида.

— Мы же обсуждали твои волосы, разве нет?

— Все, обсудили, — сказала она.

На следующий день она сходила к другому кожнику, который посоветовал ей расчесывать волосы как можно реже и ничего больше в голову не втирать.

— Не мучайте свои волосы, — сказал он. — Разве что иногда сушите их феном или сделайте перманент, чтобы придать им объем, но вообще-то оставьте их в покое. Про щетку забудьте, только широкий гребень, а я вам пропишу витамины, может, они и помогут. Но ничего не гарантирую.

— Вряд ли это что-нибудь даст, — сказала Ида, придя домой.

— Откуда тебе знать, пока ты не попробовала? — удивилась Эми.

— Совершенно незачем пробовать все, — сказала Ида. — Кое-что понимаешь и так. Руководствуясь здравым смыслом.

— Послушай, — вступил Мартин, — давай не будем себя обманывать. Если от витаминов лучше не станет, тебе придется подобрать себе парик или шиньон. Ничего страшного. Теперь многие этим пользуются. Я ношу протезы, а ты парик будешь носить.

— Терпеть не могу париков, — призналась она. — Я несколько померила, они на голову давят.

— Сама ты себе на голову давишь, — сказала Эми.

— Эми, не можешь помочь, так хоть пожалей, — ответила ей мать.

Эми, выходя, посмотрелась в зеркало.

В тот вечер Мартин скончался от сердечного приступа. Умер он на полу на кухне. Ида выла от горя. Эми сокрушенно всхлипывала. Обе они глубоко переживали его смерть.

Несколько недель после похорон Ида собой почти не занималась. Жила словно в тумане. Она то и дело предавалась горьким размышлениям о своей судьбе, пыталась представить себя вдовой пятидесяти лет.

— Как жить дальше, не знаю, — сказала она вслух. Эми рядом не было. Ида знала, что она в своей комнате. — Чем я виновата?

Как-то утром, внимательно изучив себя в зеркале, она помчалась в магазин париков на Третьей авеню. Она с достоинством прошествовала по залитой солнцем многолюдной улице. На вывеске было написано «Парики Нормана». Она осмотрела витрину — парик за париком — и решительно вошла. Хозяин уже видел ее раньше и кивнул ей.

— Могу я примерить парик-другой?

— Все, что пожелаете.

Ида указала на белокурый парик с витрины и каштановый, с болванки, стоявшей на полке, Норман их принес, и она уселась перед трехстворчатым зеркалом.

Ида шумно дышала. Сначала она решила примерить светлый, в юных локонах. Норман помог ей его надеть — натянул на голову, как шляпку-колокол.

— Вот так, — сказал он, отступив немного назад. Достал из внутреннего кармана голубую расческу, прошелся по парику и удовлетворенно взглянул на то, что получилось. — Чудесный парик.

— Голову давит, — сказала Ида.

— Он вам не тесен, — ответил Норман. — Впрочем, примерьте этот.

Он протянул ей другой, каштановый, со стрижкой, напоминавшей ту, которую Эми носила до того, как в колледже сделала себе прическу в стиле афро.

Норман поправил парик и снова отступил в сторону. Он тоже дышал тяжело и не сводил с нее глаз, но Ида избегала его взгляда в зеркале, смотрела только на парик.

— Из чего он сделан? — спросила Ида. — На человеческие волосы не похоже.

— Этот действительно из искусственного волокна. Зато он не курчавится от жары и влажности.

— А как за ним ухаживать?

— Его можно мыть в теплой воде с туалетным мылом, а потом либо так сушить, либо феном. Если дама пожелает, может отдавать его парикмахеру, он сам будет его мыть, сушить и укладывать.

— А голова от него не потеет?

— От этого — нет.

Ида сняла парик.

— А вот этот, черный? — спросила она нерешительно. — Мне нравится эта прическа.

— Он сделан из корейских волос.

— Натуральных?

— Да.

— Нет, — сказала Ида, — восточные волосы мне, пожалуй, не подойдут.

— Почему, позвольте спросить?

— Даже не знаю, как объяснить, но мне кажется, я от этого буду уже не та.

— Мне кажется, вы и без того уже не та, — сказал хозяин магазина с таким видом, будто был обязан об этом заявить. — И еще мне кажется, парики вас совсем не интересуют. Вы приходите сюда в третий раз и каждый раз доводите всех. Вы же парик пришли покупать, а не гроб. Некоторые люди выбирают парик с удовольствием — как красивое платье или украшение.

— Я совсем даже та, — ответила Ида раздраженно. — И вообще, речь идет только о париках. Я сюда пришла не на сеанс доморощенного психоанализа. — Щеки у нее горели.

— Честно говоря, я бы предпочел с вами дела не иметь, — сказал хозяин. — И вовсе не жажду заполучить вас в клиенты.

— Tant pis pour vous[42], — сказала Ида, покидая магазин Нормана.