Отравленная маска - Валерия Вербинина

Саша нахмурился. Шрам над его верхней губой слегка дрогнул.

– Дело в том… в общем, я склонен считать, что мадемуазель Дарье отравили.

Полонский только вздернул брови. Но когда граф заговорил, он изумил всех.

– Ну и что? – равнодушно промолвил Евгений.

Саша замялся. Он бросил на Амалию умоляющий взгляд, но девушка не ответила ему.

– Видите ли, – сказал следователь, – это был далеко не первый подобный случай.

И он перечислил имена предполагаемых жертв неизвестного одержимого: Роксана Собинова, Натали Рябова, Эмма Кох, Анна Красовская, уже упомянутая Адриенн Дарье и, наконец, Жюли Ланина. Услышав последнее имя, Евгений с угрожающим видом распрямился.

– А вот этого не надо, любезнейший! – чеканя слова, зло проговорил он. – Мою невесту вы, пожалуйста, оставьте в покое.

– Но… – попытался было возразить Саша.

– Да полно тебе, Евгений, – подал голос Орест. – Теперь, я думаю, можно им рассказать. Не то господин самозваный сыщик неизвестно до чего дойдет в своих предположениях.

– Так ты тоже знал? – удивился Евгений.

– У Жюли и у моего отца был один врач, – пояснил Орест. – Врач рассказал отцу, а тот потом сказал мне.

– О чем вы говорите? – спросила Амалия.

Евгений обернулся к ней.

– У моей невесты, – тихо ответил он, хотя жилка на его виске так и ходила ходуном, – было больное сердце. Очень больное. Она могла умереть в любую минуту. Вылечить ее было невозможно, и поэтому отец с матерью делали все, чтобы скрасить те дни, которые ей еще оставались. По той же причине они держали ее болезнь в строжайшем секрете. Боялись, если она узнает о том, что ей грозит, то ее сердце просто не выдержит.

– Доктор Брагин утверждал, что она бы в любом случае не дожила до двадцати, – заметил Орест. – Я думаю, доктору Брагину можно верить, тем более что, кроме моего отца, он пользует еще семью цесаревича.

Зимородков чувствовал себя, как корабль, который терпит крушение. Его теория, которая казалась такой стройной, не выдержала проверки действительностью. Стрелок оказался обыкновенным браконьером, который потерял голову, когда его чуть не застигли на месте преступления, а последняя жертва безумного одержимого, как выяснилось, просто-напросто скончалась от порока сердца.

– Скажите, – тихо спросил он, – а когда именно вы в последний раз видели Жюли?

– Когда? – Граф нахмурился. – Это было за три, нет, за два дня до того проклятого бала. Она была очень красивая, – прибавил он срывающимся голосом. – Захотела показаться мне в платье, в котором… в котором должна была танцевать… А я даже не знал, что она больна… Ее отец сказал мне о болезни Жюли только после ее смерти…

Больше спрашивать было решительно не о чем. Зимородков ссутулился, опустил глаза и стиснул челюсти.

– Если вас интересует, – мягко проговорил Орест, – то я знал двух девушек из тех, которых вы назвали. Анну и Натали. Вы не вращаетесь в свете, поэтому не в курсе того, отчего они умерли. Это были вовсе не внезапные смерти, просто газеты так написали, чтобы скрыть кое-какие факты.

– И что же там произошло на самом деле? – безнадежно спросил Саша.

Орест задумчиво прищурился.

– Про Натали я слышал, что она умерла от последствий выкидыша, а между тем она даже не была помолвлена. Что до Анны… там была какая-то романтическая история. Кто-то кого-то обманул… Ходили упорные слухи, что она покончила с собой.

– Я слышал, что она наложила на себя руки из-за Витгенштейна, – заметил Полонский. Неожиданно он умолк, пораженно глядя на друга. – Послушай, ты не из-за этого вызвал его на дуэль?

Но Орест отрицательно покачал головой.

– Нет. Собственно говоря, именно Витгенштейн вызвал меня. Мы поссорились за картами. О подробностях можешь спросить у Корфа, он был моим секундантом.

– В сущности, это неважно, – отмахнулся Евгений. – С тремя случаями из шести мы разобрались. Кто еще там остался? Какая-то Роксана из Киева? Ничего о ней не знаю, никогда там не бывал.

– А я был, – заметил князь. – В прошлом году.

Амалия вспомнила, что Роксана умерла два года назад, в 1878-м.

– Теперь барышня из Вены, – продолжал Полонский. – Боюсь, что я был там только проездом во Францию. Но, если следовать логике нашего новоиспеченного Лекока, – он задорно поглядел на Сашу, – то я непременно должен был выкроить полчаса для того, чтобы быстренько сбегать в город, найти фройляйн Кох, отравить ее и успеть на отходящий поезд.

– Повезло тебе, – заметил князь. – Я-то плыл пароходом до Марселя и при всем желании не смог бы подсыпать ей яду.

И друзья совершенно беззастенчиво расхохотались.

– Зато в случае с Адриенн у меня нет алиби, – сокрушенно признался Полонский. – Одно утешение, что я был в наряде Людовика Четырнадцатого, а его все-таки трудно спутать с Пьеро.

– Уверен, у тебя наверняка был припрятан запасной костюм, – поддел его Рокотов. – Ты это сделал специально, чтобы здесь морочить нам голову, но берегись – в последней главе правда наверняка выйдет наружу.

– Орест, – умоляюще сказала Амалия, – не надо, прошу вас! Довольно!

Ей было мучительно стыдно. Не оттого, что она поставила себя в неловкое положение, поверив рассказанным Зимородовым историям о покушениях и одержимых. Нет, куда больше, чем за себя, она переживала за Александра, которого веселящиеся дворяне на ее глазах словесно размазывали по стенке.

– Амалия Константиновна, – искренне спросил Евгений, – вы удовлетворены нашими объяснениями, или нам надо добавить что-то еще? Все это недоразумение случилось только из-за того, что кто-то, – он выразительно покосился на Сашу, – захотел придать весу своей ничтожной особе и нагромоздил столько лжи, что вы, наверное, боялись даже глаза сомкнуть по ночам. Оно и немудрено… Одержимые! Отравления! Злодеяния! Покушения! – Теперь он обращался прямо к Саше: – Вы напугали девушку до смерти, пытаясь внушить ей, что кто-то из нас может всерьез желать ее смерти. Но для вас ведь не это главное – вам не терпится прослыть героем. Да посмотрите на себя – какой из вас герой!

Саша горестно качнулся, но ничего не ответил. Он и сам понимал, что нагородил прескверный огород и утратил доверие Амалии, но не это жгло его душу. Больше всего его мучило, что он не может в ответ дать этому надменному графу пощечину и призвать его к барьеру, как дворянин дворянина. Должно быть, Амалия угадала его мысли, потому что сказала:

– Евгений, еще одно слово, и я…

– Хорошо, – покорно согласился граф. – Молчу. Но в следующий раз, когда вам понадобится помощь…

– Следующего раза не будет! – вмешался Орест. – И я сам об этом позабочусь. Сейчас же пошлю человека к фон Борну, пусть он забирает браконьера под стражу…

– Нет! – вырвалось у Амалии. – Прошу вас, не надо делать этого!