Булгаков на пороге вечности. Мистико-эзотерическое расследование загадочной гибели Михаила Булгакова - Геннадий Александрович Смолин

Наконец, раздался его голос. Он звучал тихо-тихо. Я затаил дыхание, пытаясь уловить смысл речи. Голос зазвучал вновь – невнятные звуки, возникающие во тьме как бы сами по себе. Я внимал им, боясь пошевелиться, и в конце концов сумел различить слова:

– До каких пор ты будешь присваивать всё, созданное мной, себе! Твоя дерзость и беспардонство зашли слишком далеко. Пора остановиться и перестать совать нос в явления и вещи, которые тебе недоступны.

Я ответил осмысленной фразой, хотя мой рот оставался закрытым, губы даже не дрогнули:

– Кто ты, призрак в моём обличии? Чего тебе нужно от меня?

– Ты меня не только раздражаешь, но просто достал своим существованием. Я ненавижу и презираю тебя, поскольку не ты, а я подлинный автор книг, которые ты опубликовал. Ты рядишься в чужие перья!..

Моя комната, и без того сумеречная и слепая, погрузилась в непроглядный мрак, какой, наверное, бывает в глубоком подземелье, когда там вдруг задувают свечу.

Мой призрачный гость вдруг предстал передо мной облачённым в сутану с капюшоном и зависшим над ковром. Он зловеще произнес:

– Ты обокрал меня – покайся сейчас же! Иначе откроется ящик Пандоры – и будет не просто плохо, а очень плохо…

– Если ты так считаешь, то я каюсь, – смиренно пробормотал я.

Гость мгновенно перескочил с агрессивного тона на голос послушника

– И я виню себя, что был несправедлив к тебе. Давай примирим наши гордыни…

Вот и все, что я запомнил из ночных сновидений. Несколько часов спустя я пробудился и мог бы счесть виденное и слышанное сном, если бы не странная вещь: на ковре, где в чёрной сутане парил мой двойник оказалась прожженной его середина. Пятно имело узнаваемую форму пентаграммы…

Именно это предзнаменование заставило меня спланировать свои действия следующим образом. Я встал пораньше – и ринулся в Ленинку. Я намеревался попасть туда к открытию и проштудировать от первой до последней строчки рукопись, вклеенную в книгу «Мастер и Маргарита» Булгакова, надеясь, что это прольет свет на тайну Булгакова и – что стало для меня более важным – на чертовщину, творящуюся со мной.

Но, как назло, под утро я провалился в необыкновенно крепкий сон, а когда проснулся, был уже полдень. Кроме того, как раз в этот день я должен был показаться врачу. Короче говоря, до Ленинки удалось добраться ближе к вечеру. Я снова затребовал нужную мне книгу, на поиски которой библиотекарь потратила битых два часа.

Я с нетерпением раскрыл книгу. Выяснилось, что в тот раз я недооценил уникальность рукописи. Кроме дат и событий, я обнаружил на полях вопросы-пометки, сделанные почерком, отличным от почерка автора. Я хотел переснять интересующие меня страницы, но аппарат, как нарочно, не работал.

«Всемирного масонства» не существует, потому что масонский Орден основан на верховной власти территориальных Великих Лож; «люциферианского масонства» не существует в силу заложенной в основополагающих масонских ландмарках веры его членов в Бога и их верности добродетели; «ордена Бафомета» не существует и не существовало в природе; с Ку-Клукс-Кланом Пайка связывает единственное письмо генералу Форресту (основателю Клана) относительно ритуала Алабамского ковена…» Таким образом, становится более или менее понятно, кем был и не был Альберт Пайк.

Итак, Альберт Пайк родился 29 декабря 1809 г. в Бостоне, штат Массачусетс, в семье башмачника Бенджамина Пайка и его жены Сарры (в девичестве Эндрюс) Пайк. Род Пайков, однако, мог похвастаться великими предками. Так, например, дед Бенджамина Николас был автором первого в Америке учебника арифметики и другом генерала Вашингтона, а двоюродный дядя Завулон Пайк открыл и описал гору, и ныне носящую имя «пик Пайка».

Пайк оставил после себя письменное распоряжение относительно своего тела, в котором указывалось, что оно должно быть кремировано, а пепел – зарыт в землю у корней двух акаций, растущих у фронтона здания Верховного Совета; но это распоряжение не было выполнено и Пайк был похоронен на кладбище Оук Хилл в Вашингтоне. В 1901 г. Верховный Совет Южной Юрисдикции установил на территории, специально выделенной ему для этих целей Конгрессом, монумент памяти А. Пайка.

Кем же он был? Он был реформатором и самым известным Державным Великим Командором Материнского Верховного Совета Тридцать третьего и последнего градуса Древнего и Принятого Шотландского Устава Южной юрисдикции для Соединенных Штатов Америки, величайшим, по нашему субъективному мнению, масонским ученым всех времен и народов, как ни одиозно это звучит, боевым генералом армии Конфедерации, государственным и общественным деятелем, защитником и почетным вождем арканзасских индейцев, губернатором Индейских территорий, вошедших в 1861 г. в состав США, талантливым и плодовитым журналистом, видным юристом, соавтором конституции Арканзаса, редактором нескольких журналов и газет, средней руки поэтом – автором духовных гимнов, несомненно одаренным историком и глубоким, оригинальным философом.

Опубликованные труды А. Пайка составляют в различных изданиях 16 томов. Неопубликованные рукописи хранятся в библиотеке Верховного Совета Южной Юрисдикции Древнего и Принятого Шотландского Устава в Вашингтоне, округ Колумбия.

Главным трудом Пайка является трактат «Мораль и Догма». Это монументальное произведение является основой его титанического труда по оживлению Шотландского Устава в США и приданию ему нового смысла, однако они далеко не исчерпываются данной работой. Перу Пайка принадлежат обновленные, усовершенствованные и упорядоченные ритуалы всех градусов («литургия»), их наставления («лекции»), уставы и регламенты, административные и правовые уложения и акты.

«Мораль и Догму» Пайка невозможно понять, не будучи хотя бы в общих чертах знакомым с мировой философской, религиозной, художественной и литературной традицией. Да и знакомство с ней отнюдь не гарантирует свободной ориентации в его фундаментальном труде, а уж о желании почитать на досуге нечто увлекательное можно просто забыть. Более того, чтение Пайка – труд, труд нелегкий, зачастую неблагодарный, но необходимый. Необходимый каждому человеку, стремящемуся не только расширить философский кругозор, но и приобщиться к истинам, которые лишь на первый взгляд кажутся непостижимыми, а в действительности буквально лежат на поверхности, сокрытые от наших взглядов вековыми наслоениями извечной человеческой глупости, догматизма, упрямства и лжи. Будучи сам человеком энциклопедически образованным, библиофилом, создателем и хранителем огромной библиотеки, ставшей для него фактически домом на протяжении последних лет его, Пайк составлял свой труд, полагая его главным делом своей жизни, а поэтому вложил в него все свои знания, всю душу. Отсюда и его стремление объять необъятное: представить в сжатом виде всю мировую эзотерическую традицию так, чтобы она была понятна человеку, не обладающему его образованностью и интеллектом».

Далее я выбрал наугад несколько дат и переписал их:

«30 000 г. до н. э. Первый иллюминат