Аферист - Евгений Анатольевич Аверин

похитители рванулись на юг, где дорога огибает болото и Большой лес. С севера не обойдешь, там дальше лесом можно до зырян идти, и до Урала. Через час мы с Егором были в Стрельникове.

Всегда такое случается не вовремя. Ночь не спавши, не евши. В надежде на объятия жены и заботу близких. Но злость придала силы.

Выяснилось, что похитителей девять. Шестеро верхом. В кожаных дорожных плащах и высоких сапогах, в картузах. Один за возницу. Двое внутри экипажа. Один здоровый, чернобородый и тощий, другой длинный, горбоносый. Они еще около Сулича про Алену расспрашивали. Точнее, внешность описывали. Нашлась бабка, которая проболталась про светловолосую помещицу, «как есть ведьма», и ее рыжую служанку. Поехали смотреть. А тут такая удача.

— Тростянский, сука, — ругнулся я, — не поверил мне, что ли? Перехватить надо. Убью все поместье вместе со скотиной.

— Перехватим, — обнадежил Егор, — лесом пройдем. Им с каретой несподручно. По хорошей дороге поедут. Успеем. Встанут к вечеру на привал. Ну да мы раньше поспеем.

Нашлось только четыре свежие лошадки. Карп оседлал их. И вызвался с нами «барыню выручать».

— Куда ты на старости лет? — Одернул я его.

— С волками жить, по-волчьи выть. Эх, барин, сгину, так хоть не зазря.

Четвертым подоспел Петьша. Красный, распаренный, но такой суровый и решительный, что в его участии даже никто не сомневался.

Я взял пневматическую винтовку, два запасных баллона, мешок с пулями. Нож со мной и так. За пояс сунул пистолет. Попутчики тоже вооружились. У всех по ружью и пистолету. И ножи, конечно.

Егор повел нашу погоню. Через два часа вышли из леса в поля. Вдали клубилась пыль.

— Вон они, — ткнул он пальцем в горизонт, — там дорога поворачивает. Мы срежем леском. Аккурат перед ними выедем.

Через полчаса рыси по лесу и кустам, мы вышли к дороге. Перелесок из осин и березобрамлял глиняное подсохшее месиво, посреди которого была лужа. Здесь они сбавят ход, прикинул я. Двое впереди, четверо сзади. Значит, я зайду с тыла.

— Хорошее место, Егор. Вы встаете впереди. Вон в той осоке прячетесь. Я здесь. Мимо меня проходят. Тогда я начинаю. А там как Бог даст. Но пока до вас не доедут, или пока сами не засуетятся, тихо сидите.

Долго в засаде ждать не пришлось. Четверка лошадей весьма уверенно протащила экипаж с зашторенными окнами через грязь и лужу. Я вынырнул на обочину, припал на колено и с пятнадцати метров начал стрельбу. Один из всадников чуть отстал, он и стал первым. Пуля вошла под левую лопатку.

Витовка Жирардони бьет тихо, но звук все равно есть и хорошо слышим. Если стоять. А если ехать или идти, то хлюпанье грязи, треск веток, шелест и ветер осени, скрип колес маскируют его. Задний припал на шею коня. Я поднял винтовку стволом вверх. Пуля должна скатится в ствол. Дернул рычаг. Готово. Уже двадцать пять метров. Выстрел. Еще один рухнул под копыта. Ствол к верху, рычаг. Выстрел. Падает, но как-то неуверенно. Четвертый увидел и крутанулся на лошади. Доля секунды на взгляд. В руке его уже пистолет. Моя пуля ударила в кожаную грудь.

Теперь бегом следом. Метров пятьдесят.

Раздался залп из осоки. Возница упал на бок. Ранен, ползет к лесу. Один всадник упал навзничь, на круп коня. Под вторым убита лошадь. Она завалилась на бок, прижав седока к земле. Картуз слетел со злодея. Он нашарил пистолет. Мне не пришлось стрелять. Топор воткнулся в переносицу. Петьша перехватил пистолет из левой руки в правую. Зашел спереди. Щелчок курка. Выстрел с бело-сизым дымом. Раненый возница ткнулся лицом в грязь. Я добежал до экипажа и взял его на прицел: «Выходим по одному. Заложников пропускаем вперед. Не глупите и останетесь живы».

Дверь открылась. Павлушка, старший конюх и палач господ Тростянких, тащил перед собой за косу связанную Алену. К виску приставил пистолет.

На стрельбище из АК-74М с пятидесяти метров все пули я укладывал в круг размером с голову. Но там спокойная обстановка, положение лежа. Здесь очень беспокойная, но и расстояние шесть метров. Сейчас он должен открыть рот и сказать речь про то, как он ее убьет, если мы не сдадимся. А для того, чтобы сказать, надо остановиться. В движении говорить неудобно. Поэтому для начала речи он должен замереть хотя бы на мгновение. Я дал ему собраться и даже открыть рот.

Жирардони очень точно бьет. Куда целишь, туда и попадаешь. Я целил в глаз. Голова Павлуши дернулась, забрызгав кровью и мозгами стоящих сзади. Мы встали полукругом, держа под прицелом вход. Я взял Алену на руки, отнес на траву. Губа разбита. На скуле синяк. Веревки впились в тело и вывернутые назад руки. Кисти притянуты к ошейнику. Ножом полоснул и освободил. Шея натерта до ссадин. Жена не в себе, молчит, только слезы текут.

Показался темно-рыжий всполох. Василиса упала на руки Петьши. Он ее к нам принес. Разрезал веревки.

— Выходи, козлина, — в моей руке нож.

Из экипажа рыдание.

— Выходи сам. Если я зайду, то по частям вытащу. Оружие на землю.

Дрожащее существо в соплях и слезах сгибаясь показалось на свет. Пистолет упал в грязь.

— Руки за голову, встать на колени, — скомандовал я, — пакуем.

Петьша опередил Егора. Удар под дых. Связали точно так же, как они до того девчонок.

— Карп, лошадей поймать. В экипаж грузим трупы и в лес.

Делали все быстро. Девушки сидят в обнимку. Василиса ревет, а моя молчит. На полу в навал накидали злодеев. Все проверить. Теперь уходим. Петьша Василису к себе на коня посадил. Она ему в грудь уткнулась. А я Алену к себе. Карп на место возницы забрался. Егор впереди с целым табунком лошадок. Далеко проехать не удалось. Метров через двести из экипажа лошадей распрягли. Навалили сухостоя и подожгли. Одной лошади не досчитались. Из — под самого первого. Убежала, времени ее ловить нет. Восемь лошадок с нами в поводу.

Встречали все, кто ходить мог. С Сулича все тоже прибыли. Алена, не смотря на раны, держалась королевой. Под охи и ахи Ольги Филипповны, Дуняши, под угрожающее молчание Домны, я спустил ее с коня и отвел в дом.

И только тут она разрыдалась. Бедная моя девочка. Я еще в бою, еще не отошел. Так я устроен. Эмоции отключаются в критический момент. Зато потом долго отхожу. Но если бы что с ней серьезное, то переклинило бы. Устроил бы резню.

Постепенно отпускает. Пить не буду. Рядом Петров и Домна. Как маленького гладят