Где-то там... - Константин Муравьев

И как только этот вопрос возник в моей голове, на экране ментоинтерфейса загорелась надпись:

«Перегрузка нервной системы оператора через тридцать девять минут. Рекомендация: перевести оператора в неактивную фазу существования. Да. Нет».

Прочитав это, я понял, что интерфейс, похоже, предлагает мне отдохнуть, чтобы сохранить мою нервную систему в здоровом состоянии.

Не найдя никакой разумной альтернативы живительному и здоровому сну, я согласился с предложением интерфейса.

И мгновенно отключился сном без сновидений.

Ленивец уже несколько часов ожидал окончания ритуала.

Что-то явно шло не так, слияние должно проходить в период от нескольких минут до часа, но он точно чувствовал магические выбросы, прорывавшиеся сквозь построенный им защитный круг. А значит, оно не закончилось и даже не клонилось к завершению, так как интенсивность выбросов и не думала снижаться, а иногда даже возрастала.

«Что же там происходит?» — думал он.

Ленивец хоть особо и не любил представителей расы хуманов, но именно этот экземпляр не вызывал у него никаких негативных ощущений, и даже более того, он ощущал по отношению к этому юноше неподдельную симпатию.

И было из-за чего. Никто бы не согласился на ритуал привязки без поддержки опытного мага, тем более на такой непонятный. Лучше рискнуть жизнью и постараться бежать от возможного взрыва, и то будет больше шансов. А этот хуман даже не пытался рассматривать этот вариант, хотя об артефактах знал не понаслышке. Вон как ловко собирал простейшие составные артефакты на основе заимствованных структур. А значит, хоть какое-то представление должен был иметь о предложенной процедуре.

«Правда, непонятно, почему он притворился, что слышит о ритуале впервые? Про слияние он мог вполне и не знать, но о простом ритуале привязки артефакта к носителю знает каждый маг или ученик. Без этого никак. Может, он проверял меня?» — размышляло это странное существо.

Кроме всего прочего, Ленивца смущала слабая магическая активность парня. На уровне слабейшего из магов. Были, конечно, у хумана свои особые способности, о которых тот, видимо, не хотел сильно распространяться, но Ленивец понял, что встреченный, похоже, средненький интуит-поисковик. Что тоже давало свои плюсы.

Таких существ, как он, обычно с превеликим удовольствием брали в поисковые экспедиции за артефактами. Они могли находить их гораздо проще и быстрее, особенно сильные или хорошо заряженные магией предметы.

И вот найденный артефакт и проводимый ритуал опять спутал все вероятные пути развития, просчитанные Ленивцем. Вернее, стало всего два пути: или у юноши всё получится, и тогда он сможет исполнить волю хозяина, или он погибнет. Второй вариант Ленивцу рассматривать совершенно не хотелось. Но он был наиболее сильным и перетягивал все видимые нити судьбы в свою сторону, так как с таким слаборазвитым магическим полем, как у парня, не было никакого шанса провести этот магический ритуал успешно.

И вопреки разуму рассудка и своему дару видения, Ленивец сидел на дальнем конце поляны, у лесного озера, смотря в направлении ствола гигантского дерева и ожидая невероятного.

«Пусть судьба будет на твоей стороне», — в который уже раз повторял он.

* * *

На поляну, где в рунном круге неподвижно лежало тело молодого хумана, с верхней ветки дерева спустилось стремительное серо-стальное тело.

Обойдя круг по небольшой дуге, существо, отдалённо напоминающее пантеру, но стального цвета, подошло к границе круга и осторожно провело лапой по внешней её поверхности.

Убедившись в безопасности находившегося внутри защитной структуры хумана, большая и сильная кошка одним мощным прыжком преодолела расстояние, отделявшее её от верхней ветви дерева. Повозившись и походив там немного, она выбрала место поудобнее, откуда хорошо просматривался лежащий в круге хуман, и, замерев на несколько мгновений, растворилась в воздухе.

Проснувшись, маленький лесной охотник с гордым именем Рыкун выбрался из своей норки. Заметив распростёртое у ствола дерева тело, он сначала хотел начать верещать и клясть в беспечности этого молодого и глупого детёныша, когда уловил отзвуки бушевавшей внутри защитного поля бури.

Подойдя к границе защитного поля, он немного постоял, что-то обдумывая, и, приняв решение, сел у границы круга и молча уставился на лежащего в нём.

«Рыкун в ответе за детёныша. Детёныш и Рыкун из одной стаи. Детёнышу грозит смерть. Рыкун не оставит стаю. Рыкун будет охранять. Борись. Твоя стая с тобой, детёныш» — это была единственная мысль, которая крутилась сейчас в голове маленького охотника.

А по небу высоко над кронами деревьев пролетел ослепительно-белый пегас, стараясь унести свою бессознательную наездницу подальше от погони. Из последних сил взмахивая ранеными крыльями, он постарался совершить манёвр и скрыться под сенью крон, когда тёмный разряд молнии настиг его. И силы оставили благородного скакуна. Он, беспорядочно кружась, рухнул в районе развалин старинного города древних.

Четыре крупных грифона устремились вслед за упавшими. Темнокожие всадники начали высматривать свою беглянку.

Но рука судьбы была на стороне неизвестной. Ей повезло, она свалилась в старинный склеп, потолок которого от удара сверху рассыпался и провалился внутрь помещения.

Нарушив многовековой баланс покоя и тихой смерти этого забытого города, в его границы попало первое за несколько тысяч лет живое существо.

От падения девушка на мгновение пришла в себя, посмотрела в зелёный свод над своей головой, как-то слабо вздохнула и опять потеряла сознание.

Именно в этот момент на одной из ветвей дерева очнулся молодой хуман.

В этот раз моё пробуждение не сопровождалось чувством лёгкости, расслабленности и ощущением полностью отдохнувшего человека. Всё тело было средоточием жуткой боли и разбитости. Я хоть и не привык ещё спать на камнях, но и особого неудобства от отсутствия нежной перины до сих пор не испытывал. Но сейчас каждая точка на моём теле выла от боли. Каждый сантиметр моей многострадальной тушки обрабатывала назойливая и упорная мясорубка, перетирающая в мелкий фарш даже самую последнюю его клеточку. Она не оставила живым и здоровым ни одного даже самого маленького участочка. Сильнейшая боль, которая, было похоже, с каждым мгновением только усиливается, и дикая слабость никак не отпускала меня. Казалось, я выжат как лимон.

Тело растеклось по поверхности плаща, как желеобразная масса. Я и ощущал себя ею. Некоей безумной материей, без малейшего проблеска мыслей в голове, которая сама по себе являлась очагом и средоточием боли. Мысли разбегались и не могли задержаться ни на одном чётком образе.

Но внезапно в моё сознание пробилось некое чувство, будто костлявая старуха с косой уже взмахнула ею и опускает на мою голову. И это чувство возродило во мне протест и негодование.