Папина дочка - Мэри Хиггинс Кларк

Когда я приехала, миссис Штройбел сидела возле кровати Пола. Она бросила на меня обеспокоенный взгляд. Ее явно что-то тревожило.

— Около полудня у него резко поднялась температура. Какая-то инфекция в руке. Доктор говорит, все будет хорошо, но я волнуюсь. Элли, я так переживаю.

Я посмотрела на Пола. Он лежал под капельницами. Запястья все так же туго забинтованы. Он выглядел очень бледным и все время вертел головой.

— Ему колют антибиотики и еще что-то успокаивающее, — пояснила миссис Штройбел. — Но из-за жара он не может уснуть.

Я подвинула стул и села рядом.

Пол что-то пробормотал и резко открыл глаза.

— Я здесь, Поли, — успокоила его миссис Штройбел. — Здесь Элли Кавано. Она пришла тебя навестить.

— Привет, Пол.

Я встата и склонилась над кроватью, чтобы он меня видел.

Его глаза лихорадочно блестели. Он попытался улыбнуться.

— Элли. Ты мой друг.

— Не сомневайся.

Пол снова закрыл глаза и через секунду зашептал что-то неразборчивое. Я услышала имя Андреа.

Миссис Штройбел сжимала и разжимала пальцы рук.

— Он только о ней и говорит. Его это так мучает. Пол боится, что его опять заставят идти в суд. Знала бы ты, как его там напугали в последний раз.

Она заговорила громче, и Пол снова разволновался. Я сжала ее руку и кивнула в сторону кровати. Миссис Штройбел все поняла.

— Да, конечно, Элли, спасибо. Все будет хорошо, — с надеждой произнесла она. — Пол это знает. В наш магазин заходят люди, говорят, что читают твой сайт. Где ты рассказываешь, какой плохой человек этот Роб Вестерфилд. Мы с Полом заглянули туда на прошлой неделе. Ты молодец.

Пол немного успокоился. И вдруг зашептал:

— Но, мама... а если я забуду...

Миссис Штройбел снова занервничала.

— Тише, Поли, — прервала она. — Давай, спи. Тебе скоро станет лучше.

— Мама...

— Поли, молчи. — Она мягко, но решительно прикрыла рукой его рот.

Я почувствовала, что миссис Штройбел неудобно, и мне лучше уйти. Я встала.

— Мама...

Миссис Штройбел вскочила со стула и загородила кровать, словно боясь, что я подойду к Полу. Не понимаю, что ее так расстроило?

— Попрощайтесь за меня с Полом, миссис Штройбел, — заторопилась я. — Позвоню завтра узнать, как дела.

Пол снова беспокойно заворочался и забормотал.

— Спасибо, Элли. До свиданья. — Миссис Штройбел повела меня к двери.

— Андреа... — закричал Пол. — Не ходи с ним!

Я развернулась.

Голос Пола обрел четкость, но стал каким-то испуганным и умоляющим.

— Мама, а вдруг я забуду, что им нельзя говорить о ее медальоне? Я постараюсь молчать, но если забуду, ты не дашь посадить меня в тюрьму? Правда?

— Я все объясню. Поверь, это не то, что ты думаешь, — рыдала миссис Штройбел, когда мы стояли в коридоре возле палаты.

— Нам нужно поговорить. И на этот раз вам придется быть со мной откровенной, — отрезала я.

Разговор пришлось отложить — по коридору шел лечащий врач Пола.

— Элли, я позвоню завтра, — пообещала миссис Штройбел. — Сейчас я слишком волнуюсь.

Пожав мне руку, она отвернулась, пытаясь прийти в себя.

К гостинице я ехала на автопилоте. Могла ли я все это время ошибаться? А вдруг — пусть даже шанс этот мизерный — Роб Вестерфилд и вся его семья — жертвы ужасной ошибки правосудия?

Он вывернул мне руку... Он подкрался сзади и ударил меня по шее... Он сказал: «Я забил Филли насмерть, и это было круто».

Пол в ответ на оскорбления экономки миссис Вестерфилд попытался убить себя, а не кого-то другого.

Я не верила, что Пол — убийца. Но миссис Штройбел явно запретила ему рассказывать то, что он знал.

О медальоне.

Подъезжая к парковке гостиницы, я поражалась такой иронии судьбы. Ни одна живая душа не верила, что Роб Вестерфилд подарил Андреа медальон, который она надела в вечер убийства. Наконец факт существования этого украшения подтвердился. Человеком, который настолько запуган, что никогда не признается в открытую.

Оглядевшись по сторонам, я вылезла из машины. Часы показывали четверть пятого, тени удлинились. Жалкое подобие солнца то исчезало, то появлялось из-за облаков. Легкий ветерок срывал последние листья с деревьев, и они шуршали вдоль дорожки, словно чьи-то шаги.

Стоянка была забита: когда я уезжала днем, в ресторане шли приготовления к чьей-то свадьбе. Чтобы поставить машину, мне пришлось завернуть в самый дальний угол парковки, откуда гостиницы не видно. Это уже смахивало на паранойю, но мне все время казалось, что за мной кто-то следит.

Еще не бегом, но как можно быстрее, я пробиралась между рядов автомобилей в сторону спасительной гостиницы. Я проходила мимо старого фургончика, когда вдруг его дверца распахнулась. Наружу выскочил мужчина и попытался схватить меня за руку.

Я увернулась и пробежала метра три-четыре, но тут меня подвели огромные мокасины, купленные специально для забинтованных ног. Один из них слетел, и я поняла, что падаю. Я попыталась удержать равновесие, но — слишком поздно. Мои руки, а затем все тело, сотряс мощный удар, и у меня буквально перехватило дыхание.

Мужчина тут же опустился возле меня на колено.

— Не кричи, — упорно повторял он. — Я ничего тебе не сделаю. Пожалуйста, не кричи!

Закричать я и не могла. Тем более вырваться от него и добежать до гостиницы. Меня трясло после жесткого столкновения с землей. Открыв рот, я судорожно глотала воздух.

— Что... вам... нужно? — наконец выдавила я.

— Поговорить. Я хотел отправить письмо тебе на мэйл, но побоялся, что его увидит кто-нибудь еще. Я могу продать информацию о Робе Вестерфилде.

Я посмотрела на него. Его лицо было совсем рядом. Мой преследователь оказался мужчиной лет сорока, в джинсах и потертой шерстяной клетчатой куртке и с тонкими, не слишком чистыми волосами. Он нервно оглядывался по сторонам, как будто готовясь убежать в любую минуту.

Пока я поднималась на ноги, он принес мокасин и протянул его мне.

— Я ничего тебе не сделаю, — повторил мужчина. — Я ужасно рискую, встречаясь с тобой. Послушай. Если тебе неинтересно, я пошел.

Не знаю, почему, но я ему поверила. Если бы он хотел меня убить, у него уже был шанс.

— Так что? — нетерпеливо переспросил он.

— Говорите.