Восточный рубеж. ОКДВА против японской армии - Евгений Горбунов

В штабе ОКДВА также внимательно следили за тем, что делается за Амуром. Разведотдел штаба имел свою агентурную сеть во всех ключевых точках Маньчжурии. Порты, железнодорожные узлы, крупные города находились под пристальным контролем советской агентуры. И если просмотреть комплекты разведывательных сводок штаба армии хотя бы за 1934–1935 гг., то можно прийти к выводу, что о своем возможном противнике в Хабаровске знали почти всё. Численность, дислокация, вооружение, командный состав, фамилии и послужные списки командиров частей были известны досконально. Количество винтовок, пулемётов, орудий, танков и самолётов было подсчитано по каждой японской части. Появление каждого нового воинского подразделения, и особенно танкового или авиационного, бралось под особый контроль и о нём последовательно сообщалось в каждой разведывательной сводке с упоминанием всё новых подробностей, которые удавалось добыть агентуре. Во всех разведывательных сводках основным источником информации было трафаретное сообщение: «по АГД» — по агентурным данным.

Вот только один пример с механизированной бригадой. Это соединение Квантунской армии, и первое в японской армии, начало формироваться в феврале 35-го. И сразу же первые сообщения об этом в разведывательных сводках штаба ОКДВА. В сводке от 7 февраля короткое сообщение: по достоверным данным в Ганьчжулине формируется отдельная мотомеханизированная бригада. Указывается и состав бригады. В сводке от 27 февраля подтверждается сообщение о формировании и даётся название новой части: «1-я отдельная смешанная бригада». В сводке от 22 марта уточняется структура бригады и сообщается количество танков в её подразделениях. В сводке от 10 ноября уже указывается численность бригады, её вооружение и то, что это соединение имеет 140 танков и 120 автомашин. Также внимательно отслеживались в сводках и формирования новых авиационных полков с указанием количества и типов самолётов.

Так и старались обе стороны втайне перебросить, разместить, скрыть от посторонних глаз как местных жителей, так и от агентуры противника. Иногда это удавалось, а иногда и нет. Конечно, скрыть переброску людей в закрытых вагонах или замаскировать на платформах орудия и танки было нетрудно, а вот скрыть переброску на большегрузных железнодорожных платформах подводных лодок или переброску по воздуху эскадрилий тяжёлых бомбардировщиков ТБ-3 было невозможно. Информация о таких перебросках попадала на страницы мировой прессы и начиналось обсуждение того, как появление подводных лодок или тяжёлых бомбардировщиков в Приморье может повлиять на политику Японии по отношению к Советскому Союзу. Но обо всём этом писали только иностранные газеты. Советские газеты хранили молчание.

К 1935 г. непрерывное усиление вооружённых сил Востока привело к тому, что на этой обширной территории была создана очень трудно управляемая группировка войск. Наиболее крупные группы войск ОКДВА находились в Приморье и Забайкалье. Связующим центром являлась Хабаровская группа войск, прикрывавшая сунгарийское и благовещенское направления. Когда в конце 20-х годов на флангах имелось по одному стрелковому корпусу (18-й и 19-й), управлять ими через Хабаровск, где находился штаб армии, было ещё можно. Но к 35-му, когда обе фланговые группировки превратились фактически и по численности, и по техническому оснащению в две отдельные армии, каждая из которых не уступала некоторым военным округам, управлять ими из одного центра было уже почти невозможно. При тогдашних технических средствах связи сбои в управлении во время войны могли привести к самым тяжёлым последствиям. Да и сам командующий Блюхер и штаб ОКДВА не были приспособлены для руководства огромной, по тому времени, армией численностью свыше 200 000 человек, имеющей на вооружении более тысячи танков и самолётов. Тем более что корпусных звеньев управления в ОКДВА тогда не было и каждая стрелковая дивизия или бригада замыкалась на штаб группы войск, Приморской или Забайкальской.

Поэтому вопрос о разделении этого «монстра» для более удобного командования назревал уже давно, и в январе 1935 г. Ворошилов обратился, очевидно, с очередным обращением в высший по тем временам орган, принимающий решения по всем военным вопросам, — ЦК ВКП(б). В письме от 14 января он писал, что в связи с возросшим составом войск ОКДВА, ростом задач, стоящих перед ними, существующая организация ОКДВА со штабом в Хабаровске в мирное время и в виде одного Дальневосточного фронта в военное время, как оперативная единица от Байкала до Владивостока и устья Амура не только нецелесообразна, но и опасна. В письме отмечалось, что структура и численность ОКДВА не даёт необходимой оперативной гибкости и мобильности управления Главного командования в военное время. Нарком обороны предлагал реорганизовать ОКДВА в два самостоятельных округа. ОКДВА — в пределах территории Дальневосточного края с центром в Хабаровске — и Восточно-Сибирский военный округ с центром в Чите. При этом каждый округ должен был подчиняться непосредственно наркому обороны. В военное время ОКДВА должна была развёртываться в Дальневосточный фронт, а Восточно-Сибирский военный округ в Забайкальский фронт. Оба фронта каждый в отдельности должны были подчиняться непосредственно Главному командованию (71).

Вот такое предложение было выдвинуто в январе 35-го. Но прошло ещё пять месяцев, прежде чем оно было рассмотрено во всех инстанциях и утверждено. Только 17 мая появился приказ № 79 о разукрупнении некоторых военных округов. Из состава ОКДВА выделялась Забайкальская группа и переформировывалась в самостоятельный Забайкальский военный округ в составе Восточно-Сибирского края и Якутской АССР. Штаб округа располагался в Чите. ОКДВА переименовывалась в Дальневосточный военный округ. Но уже 2 июня приказом № 089 за вновь образованным округом сохранялось прежнее название — ОКДВА.

Была и ещё одна причина, по которой огромную армию надо было делить на две части. Не справлялся Блюхер с такой огромной махиной. Не было у него военного образования, не было опыта командования такой группировкой, которая фактически уже в мирное время являлась фронтом. Вместо того чтобы заниматься повышением своего военного образования было у него другое увлечение широко распространённое среди командного состава РККА — пьянство. Об этом «увлечении» не писали авторы хвалебных книг о маршале. Но о пьянках маршала было известно в середине 30-х. Кое-какие сведения об этом оседали и в военных архивах. 4 мая 1935 г. начальник штаба Егоров сообщил Ворошилову, что Блюхеру была отправлена оперативная директива о действиях ОКДВА в случае войны с Японией. Документы были доставлены Блюхеру 25 марта, и до 6 апреля он изучал все отправные данные для сосредоточения войск. Но «окончательное решение о группировке по направлениям Блюхер до 17 апреля не принимал, так как с 7 апреля заболел известной Вам „болезнью“. Это решение было принято только 29 апреля».

Командарму специальный курьер Генштаба (Гудков был начальником одного из отделов) привозит директиву, а тот вместо того чтобы руководить разработкой соответствующих армейских документов, уходит в десятидневный запой. В этом же докладе Егоров просил наркома дать указание Блюхеру лично руководить разработкой операции тяжёлой авиации по налёту на японские острова. Очевидно, эта операция считалась слишком важной и ответственной, чтобы поручать её разработку кому-то другому (72).