Русские пираты - Александр Широкорад

В начале августа 1788 г. в Эгейском море близ острова Скарпанта (Карпатос) Качиони на своей «Минерве Севера» имел баталию сразу с пятью турецкими судами. В донесении Потемкину Ламбро писал: «…близ острова Скорпанта, где случившись один без моей флотилии только с двумя призами, встретился с 8 турецкими военными судами. Из которых три отделились тогда, чтобы догнать и те мои два приза, а с прочими пятью от полудня до наступления ночи непрерывно сражался и защищался, и напоследок турки сбиты и замешаны, что едва могли направить парусы и обратиться с немалым убытком в бег; с моей же стороны последовала очень малая потеря…».

31 августа флотилия Качиони провела бой с шестью турецкими судами, «в числе коих был один большой линейный корабль», о чем свидетельствует донесение Качиони.

В то же время основными портами флотилии Качиони оставались Триест и Мальта. Так, в октябре 1788 г. его суда около месяца стояли в Ла-Валетте. Любопытно, что российским поверенным в делах еще в 1784 г. стал бригадир грек Антонио Псаро, старый пират, участник первой войны. Мальтийский орден сильно зависел от Екатерины в финансовом отношении, так как в Польше шел спор о владении огромными именьями, о так называемом острожском наследстве, между Мальтийским орденом и польскими магнатами.

В декабре 1788 г. Качиони пришел в Триест с девятью корсарскими судами и девятью захваченными турецкими.

В донесении статс-секретарю Екатерины II графу А.А. Безбородко для доклада императрице от 27 октября 1788 г. из Ливорно генерал Заборовский известил графа «о прибытии в Триест корсировавшего в Архипелаге майора Ламбро Качиони с 9 судами, приобретенными им в призы»; что делает все необходимое для того, чтобы «как наискорее майора Ламбро выпроводить в Архипелаг, где он довольный страх посеял в турках». Что Ламбро Качиони, «употребя все то, что приобретено было им в призы на вооружение судов, просит меня (генерала Заборовского) снабдить его провиантом, чтобы не сделать ему ни малой остановки, устремиться опять на неприятеля. Приказал я выдать ему на два месяца провизии из казенного в Триесте магазина. Теперь поспешаю я в Сицилию, куда ему приказал спешить, дабы умножить его флотилию другими судами, там находящимися для нанесения вящего вреда неприятелю».

Из оного бестолкового письма явствует, во-первых, то, что в Триесте были большие русские склады (магазины), специально предназначенные для греческих корсаров. А во-вторых, что Качиони пришлось за казенную провизию платить.

Корсар Качиони в конце 1788 г. – начале 1789 г. настолько осмелел, что захватывал суда у самого входа в Дарданеллы. Канониры турецких фортов четко видели Андреевские флаги на мачтах корсарских судов.

Судя по всему, Ламбро сильно обижал нейтралов, на что иностранные послы жаловались императрице. 25 сентября 1788 г. Адмиралтейств-коллегия издала указ о «прощении майора Ламбро Качиони», причем из текста указа не ясно, за что его прощали, видимо, все-таки за утопление «нейтралов».

Между тем «просвещенная государыня» Екатерина была обеспокоена слухами о нападениях греческих корсаров на нейтральные суда. Ей совсем не импонировало превратиться из философа на троне в покровительницу пиратов. Поэтому императрица указом от 23 мая 1788 г. направила в Ливорно капитана флота в ранге генерал-майора С.С. Гибса «для прекращения притеснений, оказываемых подданным нейтральных держав арматорами, плавающими под русским военным флагом». С Гибсом Екатерина отправила изданные в большом количестве для «Партикулярных корсаров» специальные правила с собственной резолюцией императрицы «Быть по сему» и с приложением переводов этих правил на французский, итальянский и греческий языки.

27 мая того же года императрица подписала Указ «О взысканиях, которым могут быть подвергнуты корсары», нарушившие высочайше утвержденные правила. В частности, от корсаров требовалось, чтобы они, «быв воздержаны от притеснений нейтральных подданных, действовали против неприятеля».

Вопреки распространенному мнению, Екатерина была в необходимых случаях крайне жестокой и вероломной, но при этом она всегда пыталась дистанцироваться от содеянного. Вспомним хотя бы «геморроидальные колики» в Ропше. Формально это можно назвать лицемерием и двуличностью, но к оценке ее поведения в вопросах внешней политики более подходит термин грамотного ведения психологической войны.

К сожалению, политику Екатерины не могли понять наши генералы и адмиралы и принимали все ее слова за чистую монету. Добавлю еще неистребимую тягу нашего начальства от царей до губернаторов и мэров лезть командовать в тех вопросах, в которых они ничего не понимают. И вот всякие там заборовские и мещерские, нежась под теплым итальянским солнышком, возомнили себя великими стратегами и начали отдавать Качиони идиотские, а зачастую и взаимоисключающие приказы.

Пиратство и корсарство процветало на Средиземном море еще до основания Рима, и уже тогда стало очевидно, что командовать пиратами должен или командир судна при индивидуальном плавании, или командир соединения кораблей. А дело сухопутных начальников – снабжение корсаров продовольствием, вооружением, судовым и личным составом.

И если бы Заборовский занимался только этим и не лез командовать корсарами, то ход боевых действий на Средиземном море, да и исход войны были бы совсем другими. Ведь до появления дальней радиосвязи даже гениальный адмирал физически не мог, сидя в Сиракузах или Триесте, руководить действиями крейсеров в Эгейском море, не зная оперативной обстановки на месте и не имея возможности связаться с крейсерами ранее, чем через 3–5 дней.

Наконец, для жесткой блокады Стамбула, которая была бы равносильна его гибели, требовалось полностью пресечь снабжение его продовольствием на любых судах, включая нейтральные. Императрица в Петербурге могла издавать любые грозные указы в защиту нейтрального флота. А до корсаров эти указы могли и не дойти, да и вообще корсары по-русски понимали плохо, и для них, по русской пословице «…указ не писан, а если писан, то не так». При необходимости Петербург мог откреститься от корсаров, мол, безграмотные разбойники и т.д. Главное, чтобы дело было сделано.

Полная блокада Дарданелл (и, разумеется, ближайших к Дарданеллам портов) и Босфора за неделю привела бы к тотальному голоду в Стамбуле, сопоставимому с голодом в Ленинграде в 1941–1942 гг., а это, в свою очередь, спровоцировало бы всеобщее восстание и хаос в столице. Далее – высадка большого русского десанта в Босфоре и конец войне.

А вдруг бы нейтралы объявили войну России? Кто? До войны большинство торговых судов проходили Дарданеллы под французским, австрийским и английским флагами, а также под флагами различных итальянских государств.

Теперь Австрия воевала с турками, Франция с 14 июля 1789 г. по 1796 г. выбыла из числа противников России в Восточном Средиземноморье. Французские дипломаты могли посылать в Петербург грозные ноты от лица «христианнейшего» короля Людовика XVI. Но сам он сидел под арестом, и охваченной мятежом стране было не до войны с Северным Колоссом.

Мелкие итальянские государства в счет не идут, а Англия была слишком занята французскими делами. Таким образом, в Восточном Средиземноморье были все условия для начала беспощадной каперской войны.