Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 6 - Семён Афанасьев

— О чём?! — брат остановился посреди гостиной, удивлённо глядя на неё.

— Тот папин сундучок вовсе недешёвый, хотя и маленький. Давай все вещи, которые только мужские, из него забираешь ты? — зачастила студентка. — А те, которые может и женщина надеть, поделим между собой по-честному?

— А что ты оттуда собралась надевать? — подросток не на шутку завис. — Ю, это не моё дело, конечно, но кого ты собралась изображать в мужских запонках?! И что ты собралась надеть такого, чтобы их было, куда нацепить?!

— Запонки твои! На них не претендую, хочешь — все забери! — поморщилась приёмная дочь. — Но булавки для галстука, зажимы для него же, кольца, перстни — давай обсуждать?! Плюс там браслеты есть, они вообще унисекс!

— Меня вы что, принципиально не считаете? — бывшая секретарша подпустила в интонации немного сарказма.

— Он сильнее нас с тобой, — вздохнула Ю. — И нам с тобой точно накостыляет. Влёгкую. При этом, дом ведь и его тоже, он у себя находится. А ты тут на птичь… А тебе в суде будет сложно апеллировать к чему угодно, кроме устных договорённостей. Которые ты не сможешь доказать.

— В каком суде? — не сразу сообразила Кога, впечатлившись прорисованной картиной.

— В семейном. Если он сейчас начнёт силой забирать, ты попытаешься вмешаться. Он тебе треснет. С него станется…

— Спасибо за оценку, — хмыкнул брат, возвращая женщин к реальности и напоминая им о себе. — Есть второй вариант.

— Какой?! — студентка, поднявшись с дивана, подошла ко второй жене своего отца и приобняла её за плечи.

— Эта глиняная рюмка для сакэ — моя. А платиновые запонки и бриллиантовые булавки делите между собой. Кстати, о матери не забудьте. Она тоже вроде как законная жена.

— Сюда больше не войдёшь, — бывшая секретарша протянула глиняную безделушку парню. — И я сейчас серьёзно. Не знаю, конечно, что скажет Нозоми; она может иметь и другое мнение. Но две беременные женщины, а через несколько месяцев две матери и два грудных ребёнка — это очень много для такого маленького дома.

— Продолжай? — Маса, обернувшись по сторонам, вытащил из кухонного стола лист пищевого пергамента и аккуратно завернул грязно-белую стопку в него.

После чего положил в свою сумку, на самое дно.

— Две кормящие матери. Два грудных малыша. Ю, которая тоже девушка. Ты собирался начинать самостоятельную жизнь — и я лично слышала, как ты это обсуждал с Ватару. — Твёрдо перечислила секретарша. — Тебе станет некомфортно в этом доме. Нам тоже будет некомфортно. Так и быть, могу пойти на уступку.

Маса молчал.

— Ты подыщешь себе жильё, а мы подумаем, как компенсировать часть твоей аренды.

— А вторую часть платежа он где брать будет? — заинтересовалась сестра. — В Токио квартиры дорогие. А если он будет жить в пригороде, то из Тамагава нужно уходить: не будет успевать на занятия.

— Из Тамагава, скорее всего, так и так уходить, — нахмурилась Мивако. — Оплата большая. Ватару больше нет. Нозоми не работает, полностью на иждивении мужа была. Я ещё согласна обеспечивать саму Нозоми и ребёнка, но здоровый парень, который уже работает — это перебор. — Она на удивление спокойно посмотрела на пасынка.

— А я и не в курсе! — искренне поразилась Асада-средняя. — Эй, белобрысое недоразумение, а где это ты на работу пристроился?! Чего не рассказывал?!

— Да нечего рассказывать. Понемногу рыбу ловлю, в порту отираюсь, — спокойно ответил подросток, укладывая вещи в сумке.

— Или — есть вариант. — Словно не замечая окружающих, вкрадчиво продолжила Кога. — Оставайся. И я тоже всё оставлю, как есть. Даже оплату твоей академии, — она со значением подняла указательный палец. — Которая мне, заметь, вообще не нужна!

— А почему тебе не нужна моя академия?

— Потому что даже если ты выберешься в люди, меня в старости ты кормить точно не будешь.

— Прикольно, — как-то глупо и простодушно улыбнулся блондин. — А зачем тебе тогда вообще обо мне заботиться? Если я — такой бесперспективный и бесполезный балласт для тебя, на старости лет?

— Из-за моих чувств к твоему приёмному отцу, — серьёзно ответила женщина. — Он тебя любил, потому могу пойти навстречу исключительно из уважения к нему. Но я — не монахиня-благотворитель. У меня есть условия.

— Какие? — нескладный гайдзин, похоже, всё-таки стал самим собой.

Ю с разочарованием отметила про себя, что ещё минуту назад он выглядел волевым, собранным и прикольным. С таким парнем можно и ноги раздвинуть в пятницу вечером, после клуба… Если он живёт не в последнем районе города, учится в хорошем универе и имеет перспективу в жизни.

Было можно. Бы.

Потому что сейчас, спустя какую-то минуту, Маса превратился в себя обычного: глуповатго, лопоухого, нескладного и доверчивого до тупости.

Понятно же, что Мивако его терпеть не может. Любые условия, которые она сейчас выдвинет, буквально через несколько дней ему покажутся адом хуже каторги.

В том, что её новая мачеха сумеет отравить жизнь брата на все сто, студентка не сомневалась: Мивако была явным лидером.

Но даже это было не всё. Бывшая секретарша, в силу каких-то комплексов, испытывала просто физическую потребность доминировать над кем-то из мужчин. Пока был жив отец, и пока она провела в семье совсем немного, всё это было не так критично.

Но сейчас, когда она убита горем из-за потери мужа, и когда единственным представителем сильного пола в доме останется недоумок Маса — хм.

Его психике можно только посочувствовать. Чулан Гарри Поттера покажется реабилитационным санаторием.

— Беспрекословное подчинение, — твёрдо продолжила Кога. — Я набираю воздух — ты уже бежишь, не дожидаясь свиста. Причём, не ошибаясь касательно того, чего я хочу.

— Да я, пожалуй, воздержусь, — спокойно ответил белобрысый, напоследок забирая из мини-бара недопитую бутылку виски. — Мивако, тебе же бухать нельзя?

— Нет. — Признаться, ему удалось её вывести из равновесия сейчас.

— Ю тоже нельзя, после её-то приключений, — миролюбиво и дружелюбно продолжило ходячее недоразумение. — Мать тоже беременная. В общем, бутылка моя.

— Там половина бутылки, — заметила сестра.

— Норм. Мне хватит.

— На мои условия ты не согласен? — Мивако уже пожалела о собственном великодушии.

Мужики вообще — неблагодарные скоты. Если их не держать в чёрном теле…

Один Ватару был человеком. Не всегда, но часто…

Она, не удержавшись, всхлипнула.

— Свои условия оставь себе. Мне хватит рюмки для сакэ, — до придурошного спокойно ответил Маса.

Ю вначале стрельнула взглядом в сторону Мивако, затем из вредности сказала брату:

— Не моё дело, ты и сам умный. А дурака учить, только портить… Но я бы на твоём месте прислушалась к ней.