Тайна золота инков - Наталья Александрова

Номер помпы, сорт и количество проданного бензина, общая сумма – сто сорок злотых…

Злотые… это ведь польская валюта, значит, чек с польской бензозаправки.

Аля невольно вспомнила свою недавнюю поездку. У нее по карманам до сих пор завалялось несколько злотых.

И вдруг ее словно обухом по голове ударили.

Чек с польской бензозаправки лежал в кармане Федора.

Но ведь Федор говорил ей, что никогда не был в Польше! Зачем ему было ее обманывать?

А зачем он наврал ей про свой успешный бизнес в Тюмени?

Она снова уставилась на злополучную бумажку.

Да, никакого сомнения – сто сорок злотых! Ниже отпечатана дата.

Ей стало совсем плохо.

Шестое июля. Те самые дни, когда она сама была в Польше. Всего за два дня до смерти профессора Любомирского.

Как говорил ей симпатичный польский капрал?

Чтобы определить подозреваемого, он перебрал всех, у кого была возможность совершить убийство и у кого был мотив.

Ее саму капрал исключил из числа подозреваемых, потому что у нее не было мотива, хотя и была возможность. А вот у Федора как раз мотив есть.

Она убедилась в этом сегодня, когда узнала, что он должен большие деньги серьезным людям из Тюмени. В этой ситуации страховка профессора может его спасти. Да еще и дорогая квартира, которую он унаследует…

У Федора есть мотив, но до этой минуты Аля была уверена, что у него не было физической возможности совершить убийство, потому что в момент преступления его не было в Польше.

И вот злополучный кассовый чек переворачивает все с ног на голову…

Как же он так прокололся, с чеком-то? А ведь он измазал чем-то куртку еще в Польше, поняла Аля. Приехал и бросил ее в прихожей, носить ее нельзя. Жены-то нету, чтобы проследить, бельишко постирать, вещи в химчистку отдать… На домработницу Федор не зарабатывает.

Прежде чем вещь стирать или сдавать в чистку, люди обычно карманы тщательно обшаривают, чтобы чего нужного не лишиться. А он сунул чек машинально в карман да и забыл о нем. Ну, вылетело из головы совершенно. У него забот-то здесь, в городе, полон рот. Нужно от кредиторов прятаться, квартиру в наследство оформлять, да еще дурочку из страховой компании охмурять, чтобы денежки скорее выплатили. Земля у него под ногами горит, а тут какой-то чек с заправки, да кто поверит этой бумажке!

Федор был в Польше именно в те дни, когда убили его дядю, что и делает его подозреваемым. Но даже не это самое страшное. Самое страшное – что он соврал ей, сказал, что никогда не был в Польше, и сказал до того, как узнал о дядиной смерти и об унаследованных деньгах.

Значит…

Значит, он знал об этом раньше, до того, как она ему об этом сообщила. А перед ней ловко разыгрывал удивление и неосведомленность. Потому что хотел убедить: он не имеет никакого отношения к дядиной смерти.

И еще… пустил в ход все свое мужское обаяние, чтобы вскружить ей голову, свести ее с ума, сделать своим слепым орудием. Чтобы она помогла ему получить страховку.

И это у него почти получилось!

– Дура, какая же я дура! – воскликнула Аля в полный голос и согнулась пополам, как будто ее со страшной силой ударили в живот.

Он нашел к ней безошибочный подход, говоря о том, какой он простой, безыскусный, как стремится к семейной жизни, к простым человеческим радостям, любит детей…

Он угадал с ней на сто процентов, попал в яблочко, прочитал ее как открытую книгу.

После Максима с его сложными душевными движениями и с его паническим страхом перед бытом, унылой повседневной жизнью, пеленками и кухней Федор показался Але таким настоящим, таким естественным!

Она даже подвела под это теоретическую базу, внушив себе, что Федор – сибуй, а все потому, что ей до боли, до безумия хотелось простого семейного счастья…

Ее затошнило от отвращения к самой себе, к Федору, к жизни, которая всегда норовит ударить по самому больному. Она едва успела вбежать в ванную, наклониться над раковиной, и ее вырвало. После этого стало немного легче, но все равно Аля не хотела больше ни минуты оставаться в квартире, где только час назад она была почти счастлива и где ее так подло, так грубо обманули.

Она быстро собралась, кое-как причесалась, а когда с отвращением сбросила с себя рубашку Федора, на пол выпал блокнот в зеленой кожаной обложке.

Аля глянула растерянно. Ну да, она нашла его в кабинете профессора. Он был спрятан в лампе…

Это было совсем недавно и невероятно давно, когда она еще была счастлива, еще верила в людей.

Или, по крайней мере, в одного человека. Когда считала, что ей сказочно, невероятно повезло, что жизнь наконец-то повернулась к ней своей светлой стороной, что она встретила человека, с которым у нее получится создать семью… Какая дура! Но это она уже себе говорила. И неоднократно.

Теперь все изменилось. Вряд ли Аля сразу поумнела, но стала другим человеком.

Прежняя Аля не взяла бы чужой блокнот, а положила бы его на место. Или отдала бы Федору. Это не ее блокнот, не ее квартира, не ее тайна.

Но теперешняя Аля, ставшая гораздо старше и циничнее, положила блокнот к себе в карман. Она решила прочесть его на досуге. Может быть, записи помогут ей что-то понять, помогут в чем-то разобраться. Во всяком случае, Федору она его не отдаст.

Через час она уже была дома.

Ей хотелось только одного: остаться в пустой квартире, запереться на все замки, никого не видеть и не слышать. Ни Максима, ни Федора – никого.

Аля влезла в удобные домашние тапочки, в старую уютную вязаную кофту, растянутую на локтях, уселась в кресло и уставилась в пустоту перед собой.

Через некоторое время затекла шея, и вообще сидеть стало скучно и неудобно. Захотелось лечь на диван и капризничать и чтобы кто-нибудь приносил то сладкого чаю, то кофе с молоком, то какао, то булочку со сливками, то слоеный пирожок с грибами. Еще шоколадных конфет, яблок и бананов, а она, Аля, чтобы от всего отказывалась и отворачивалась к стене молча.

Нет, так не пойдет. Лечь-то она может, но никто не станет прыгать вокруг нее и предлагать разные вкусности. Только сама себе может принести, но это совсем неинтересно.

Она тут же принялась перебирать события последних дней и корить себя за то, какой дурой оказалась.

Через некоторое время она поняла, что это занятие ей надоело. Ну дура, так что же делать? Хорошо еще, что судьба послала этих двоих из Тюмени в то время, когда Федора не оказалось дома. Ей не пришлось с ним объясняться.

Аля поежилась, сообразив, что объяснение – не самое главное. Если Федор узнает, что она нашла чек… Нет уж, она никому ничего не собирается рассказывать! Вот бы ее шеф Андрей Ильич обрадовался, что Федор попадает под подозрение в убийстве. Еще бы, столько денег фирме сэкономит! Платить-то не придется…