Война ротмистра Тоота - Владимир Свержин

Представим себе, что наш учёный муж понимает, что жив, покуда нужен. Ситуация вынуждает его спланировать ответный удар — единственный, но неотразимый. Ничего, кроме программирования излучателя, учёный использовать не может — это лучшее, что он умеет делать. Вряд ли он станет прыгать на мэра с ножом из-за угла. Да и тот, судя по биографии, звериным чутьем ощущая опасность, сформировал целый батальон личной гвардии для охраны собственной персоны. Силы, конечно, у них не равны, так что если он не просто фанатик-самоубийца, то будет искать защиты у хозяина здешнего господинчика. А вот здесь амплуа мстителя переходит в амплуа властолюбца: играть чужими жизнями — чрезвычайно увлекательное занятие, программируя чужие мозги, несложно втянуться».

Контрразведчик глянул на часы и понял, что ложиться спать уже бесполезно.

«Если версия, что события в Харраке — преамбула к большой войне, а всё говорит именно об этом, — то можно утверждать, что искомый неизвестный уже получил связь с Хозяином. Мэр — слишком мелкая фигура в таком замысле, вполне удобная, чтобы ею пожертвовать и перевести игру в эндшпиль».

Странник ещё раз представил в уме предполагаемую картину покушения на главу Департамента оборонной промышленности. Носач приезжает в Харрак и едет на завод излучателей. Конечно же мэр сопровождает высокого гостя. По дороге их ожидает засада. «За-са-да, — ещё раз медленно по слогам повторил шеф контрразведки. — Если я ошибаюсь, и весь этот сыр-бор лишь попытка Керра Несса выслужиться, то вполне можно устроить декоративный обстрел, пару взрыв-пакетов для пущего антуража, а геройский мэр закрывает собой главу Департамента от вражеских пуль.

Но это вряд ли. Здесь он царёк, а в столице будет очередной пешкой. Вон тот же Волдырь попробовал втереться в круг Неизвестных Отцов, даже мэром столицы умудрился стать. А сковырнули и его. Кстати, родом он тоже из Харрака. Да и зачем ему куда-то уезжать? Одно нажатие кнопки — и он самый неизвестный из всех Неизвестных Отцов.

Значит, Носача действительно планировали убить — для того шумиху с хонтийскими диверсантами и придумали, чтобы смерть главы Департамента оборонной промышленности стала поводом к войне с Хонти. А та — в союзе с Пандеей. И пошли танковые клинья…

Вину, хотя бы отчасти, взвалят на меня — как же, контрразведка не подсуетилась соломки подстелить. Мэр от расстройства, скажем, повредится рассудком, что не вызовет на фоне предвоенной истерии особого ажиотажа. — Странник подошёл к окну. Светало. — Но тут приехал, в отпуск лихой ротмистр, ввязался в драку в лесу, отобрал секретный излучатель, нашёл стрелковую позицию на маршруте следования Носача, в общем, спутал все карты. План под угрозой, но представитель Хозяина этого допустить не может. Ему придётся резко поменять тактику. Вероятно, существует резервный план. Понять бы, какой».

В дверь тихо, чуть слышно постучали.

— Минуту, — наскоро застёгиваясь, крикнул шеф контрразведки. — Да-да, входите.

Дежурный офицер приоткрыл дверь.

— Энц генерал, я не хотел, но поскольку у вас горел свет, то решился.

— Говори толком, — отмахнулся Странник.

— К вам тут энц Клосс.

— Клосс? Что он тут делает? Я же велел отвезти его домой.

— Так точно. Смею доложить, он сам приехал.

— Интересно, что ему нужно в такую рань? Хорошо, зови. Койку убрать, принести кофе.

— Слушаюсь, — вытянулся первый лейтенант.

Странник уселся за стол, будто и не вставал из-за него.

Прежде чем Нарти Клосс припарковался во дворе и поднялся в кабинет, Странник уже потягивал из стакана тёмную жижу, которой надлежало бодрить и, как уверяла реклама, придавать сил и энергии на целый день.

— Я боялся вас разбудить, — начал главный инженер.

— Как видите, энц Клосс, не судьба.

— Я кое-что вспомнил, когда приехал домой. Может, это важно.

— Слушаю вас внимательно. — Странник не спускал с главного инженера несколько удивлённого взгляда.

— Я решил заехать ещё до начала работы…

— Это понятно.

— Когда я ночью возвращался, то увидел около стены окопы. И подумал, зачем бы они там могли быть? Сначала решил, что вы хотите превратить фабрику в импровизированную крепость, но тогда почему окопов так мало и где свежая земля? И меня осенило: кто-то намеревался обстреливать дорогу!

— Возможно, и так, но вам-то что за дело? — стараясь говорить как можно равнодушней, зевнул Странник.

— Я подумал о покушении… Вся эта шумиха с хонтийскими диверсантами, выходящими из деревьев, тоже…

— Если можно, ближе к делу.

— Не знаю. Может, это как-то связано…

— К делу!

— Эта фабрика в годы войны принадлежала бургомистру. То есть она принадлежала ему ещё до войны, но тогда он был ещё чиновником градоуправления, а когда хонтийцы вошли в город, они поставили его бургомистром.

— Занятно. И что с того?

— Когда стало понятно, что хонтийцы не удержат город, среди их пособников началась паника. Они понимали, что новая власть их не помилует. В этот момент на пороге этих людей начали появляться некие личности с предложением выкупить за смешные деньги недвижимое имущество: магазины, фабрики, дома. У тех, кто отказывался, возникали проблемы с отъездом — никто, кажется, не смог покинуть город до вступления наших войск. Дальнейшая участь их понятна…

— Поучительная история. Но для чего вы ехали в такую рань?

— Меня в то время не было в Харраке, — покачал головой главный инженер. — Я вернулся из эвакуации позже. Но люди, пережившие хонтийцев, шепчутся, что за этими сделками на самом деле стоит Керр Несс. Если объединить в единое выходящих из деревьев хонтийских диверсантов, фабрику, хозяином которой недавно являлся хонтийский прихвостень, а сейчас неизвестно кто, и окопы на территории этой фабрики, всё выстраивается в логическую цепочку…

— Да, я понял. Благодарю вас. Это ценная информация. Думаю, несколько позже мы ещё встретимся с вами и обсудим её подробнее.

Бронеход с обезглавленной голубой змеёй на броне выехал через КПП завода излучателей. Тяжёлые ворота с протяжным шипением сомкнулись за ним, но Тоот сейчас, казалось, не слышал ни этого звука, ни тихих разговоров легионеров в десантном отсеке. Вал Грас молчал, и ротмистр был ему благодарен за молчание. Ночной разговор с механиком-водителем объяснял многое. Но далеко не всё. Руины миропонимания подверглись новому обстрелу: его брат — любимый старший брат, опора и образец в жизни — возглавляет какую-то странную организацию. То ли колонию выродков под землей, то ли дезертировавшую воинскую часть, укрывшуюся в катакомбах, то ли уж совсем не пойми что… какую-то секту отшельников, вроде тех, что прятались в горных пещерах в давние времена.

«Кажется, они считали, что мир суетен и безжалостен, и потому прятались от всех прочих». Но брат, посылая вахмистра Граса найти его, уж точно не собирался объяснять Атру всю прелесть бытия в подземелье. Да и нападение на танковый завод никак не назовёшь актом отшельнического самоотречения. Тоот, быть может, впервые в жизни, сознательной жизни, решительно не знал, как поступить. Долг требовал, сцепив зубы и не давая выхода родственным чувствам, идти на приём к шефу и официально докладывать, что во главе искомых диверсантов, нападавших на лабораторию, стоял его старший брат, доблестный полковник Тоот, герой обороны Торнаты и прочее, прочее, прочее. А если жить с этим нестерпимо, то после доклада отойти в тёмный угол и застрелиться, чтобы не позорить малодушием офицерский мундир. Сейчас Тооту больше всего хотелось застрелиться до доклада.