Великий и Ужасный 2 - Евгений Адгурович Капба

стало даже смешно, и я улыбнулся, обнажив клыки. Такие великие и могучие маги, они были уверены что разнесут тут всё по кусочкам, если будет на то необходимость. Но я-то помнил заветы незабвенного Петеньки Розена, в самый первый день моего тут появления. «Нет такой твари, которая бы не издохла с достаточным количеством свинца в организме» — вот что он тогда сказал. Или что-то подобное, близко к тексту. Думаю, три сотни стрелков и кое-что весьма сердитое в тротиловом эквиваленте, спрятанное в подвале «Надыма» в случае чего скажут свое веское слово. Правда, мне тогда, скорее всего, придется сдохнуть. Но я один раз подыхал, и есть такая стойкая уверенность — даже подохнув жить не перестанешь, так что смертью меня не напугать… Меня вообще ничем не напугать, я черный урук, ар-р-р-р!

Наверное Клавдий что-то такое прочел в моих глазах, потому что отвернулся и уставился на Шерочку с Машерочкой, которые в кожаных набедренных повязках и топах изображали что-то вроде танца с саблями Хачатуряна, но с кардами вместо сабель и с совершенно небалетной пластикой.

— Если ты не сожрешь его до конца вечера и всё закончится тихо-мирно, то я тебя поцелую, — в самое ухо мне сказала Эсси. — Это ведь Клавдий Ермолов? Знаешь, что у Ермоловых помимо кавказской юридики под Дербентом есть обширные владения, на реке Витим? Как раз граничат с землями лаэгрим, по Делюн-уранскому хребту. Те места мы завем Охтаард, Земля Войны.

— И там тоже дичь творят темные? — поднял бровь я.

Эльфийка молча кивнула.

— Насколько я могу судить, они сейчас обсуждают тебя, и скоро позовут на беседу, — девушка нахмурилась. — Там много очень неприятных людей, не лучше Клавдия, будь осторожен и не убей никого. Ладно, я пошла, вон местные курицы бокал пива разбили! Это разве официантки? Перепелки на них нет, пусть координацию у них тренирует… И не смей больше думать о той штуковине в подвале. Менталистов тут нет, но маги — народ к таким вещам очень восприимчивый!

И пошла, вильнув бедрами, затянутыми в черный джинсовый комбез! Вообще, это было чертовски интересно: ей, похоже, доставляли удовольствие такие игры. Конечно, под желтой косынкой ушек видно не было, да и вряд ли кто-то заподозрил бы в скромной девушке со шваброй и в резиновых сапогах представительницу одного из самых таинственных народов Тверди и профессионального снайпера, но… Вытерли бы и без нее это несчастное пиво, в «Надыме» своих уборщиц хватает! Ох и непростая эта мадмуазель, ох и непростая! Но — ндраицца!

Роксана, которая, похоже, и отвечала за постановку полога тишины, встала со своего места рядом с Воронцовым и пошла в мою сторону. Так, а она почему не с охраной? Хотя — она же Ртищева… Тоже фамилия звучная, не из последних. Государи их на Кавказе щедро земелькой одарили. Так или иначе — эта милитаристическая валькирия в своем классическом военном комбезе, шествовала ко мне. А смотрела — на Эсси!

Движением руки она сняла полог тишины, и тут же негромкие голоса аристократов стали слышны. Вещал, кажется, старший Текели — я не видел, как он прибывал, но на своего сыночка-пироманта был похож капитально, потому и узнал. Что-то про новый набор в войско Государево он говорил, и сильно жаловался… Да и хрен с ним. Меня больше Роксана интересовала и ее хищные взгляды в сторону Эсси.

— Трахаешься с ней? — спросила магичка, оказавшись со мной на расстоянии вытянутой руки.

От нее такая грубость прозвучала неестественно, и потому я скривился. Но вокруг нас, похоже, полог еще стоял, иначе она не стала бы так откровенничать.

— Когда ты прекратишь пить коньяк по утрам? — в тон ответил я, поминая Карлсона.

— Какой коньяк? — удивилась Ртищева. — Причем тут коньяк? Я не пью коньяк.

— То есть сам факт употребления алкоголя по утрам ты не отрицаешь? Шампанское, насколько я помню, ты очень даже уважаешь. Поня-а-атно… Как говорил один мудрейший философ из другого места и времени — по утрам шампанское пьют только аристократы и дегенераты, и тебе повезло с фамилией, госпожа Ртищева, иначе я бы заподозрил…

Волшебница фыркнула.

— Тех стриптизерш с железяками в руках тоже трахаешь? — вот что она спросила.

— О-о-о-о, как всё запущено… Что, врагу не сдается наш гордый «Варяг»?

— А?

— Петенька, говорю, твои матримониальные планы не поддержал? Не стремится в койку прыгать?

— Розен — не варяг! Что, вообще… — Роксана мотнула головой. — Балабол несчастный, вот ты кто, Бабай Сархан! Мне наплевать на тебя, слышишь?

Ну да, ну да. Я так и понял.

— Ты шла мимо всех этих важных дядей и одной тети, только для того, чтобы сообщить мне, что тебе наплевать на меня? Польщен, польщен, — мне не доставляло удовольствия с ней пикироваться, злобная пикировка — вообще не мой конек, мне бы поржать да поглумиться…

И вообще — нас кое-что связывало, и для меня это кое-что.

— Тебя зовет светлейший князь. Почему-то их всех интересует Орда и твое видение дальнейшей ее судьбы. По мне так — вы просто сброд, недостойный внимания, — Ртищева направилась вниз по лестнице, вбивая подошвы армейских ботинок в ступеньки.

Если бы не такое большое количество людей, я бы, наверное, выматерился. Что не так с этими женщинами? Хотя… Интересно, у волшебниц бывает ПМС? Это бы многое объяснило. Так или иначе, материться я не стал, ограничился только тем, что потер лицо ладонями, пригладил волосы и двинул в сторону кресла, на котором восседал председательствующий на этом импровизированном дворянском собрании князь Воронцов.

— Итак, господа… И дама… Перед вами — тот самый Бабай Сархан, нынешний хозяин Сан-Себастьянской хтони, — несколько более пафосно, чем следовало, проговорил Воронцов.

Я тут же включился:

— Хозяин? Нет, простите… Лидер Орды — безусловно. Владелец франшизы быстрого питания? Конечно. Местный авторитет? Весьма вероятно. Хозяин хтони? Не-е-ет, у хтони не бывает хозяев. Хтонь — это…

— Ну-ка, ну-ка… — заинтересовался Келбали Хан Нахичеванский. — Что же это такое, по вашему?

На этот счет у меня была заготовочка. Благо, время подумать имелось.

— Чьи-то самые страшные ночные кошмары, материализовавшиеся под воздействием направленной злой воли, — проговорил я. — Ну, или что-то вроде того.

Супруга Паскевича-Эриванского опустила свои изящные очки на кончик носа, глянула на меня из-под тонких, выщипанных бровей и произнесла:

— Шарман! Какой умный мальчик, но такой страшненький! Федор Иванович, пригласи его в гости, я хочу с ним побеседовать наедине!

Федор Иванович Паскевич-Эриванский даже вздрогнул от такой идеи:

— Ну, знаешь ли, дорогая! Только уруков мы не принимали… Мне давешнего проходимца-гнома хватило!

Вот черт, я знаю о ком он говорил!