Покаяние пророков - Сергей Алексеев

— Хорошо. — Он выдернул письмо из старческой руки. — Но этого слишком мало. Я могу взять это, если действительно почувствую жажду искупления. И на самом деле увижу не жест, а деяние.

— Скажите, что я должен сделать! И я сделаю! Космач встал, физически ощущая момент истины.

— Есть единственная возможность искупления… Ликвидировать ЦИДИК. Упразднить его как институт. И это вы можете сделать по собственной доброй воле, своими руками.

Старик не готов был к такому обороту, вдавил в подушку голову и прикрыл веки, будто в ожидании удара. Космач наконец-то снял шубу, бросил в угол и придвинулся к умирающему.

— Уничтожить его как центр цензуры, подавляющий всякое проявление новой научной мысли, — продиктовал и тем самым подтолкнул он. — Как последнего сталинского монстра, до сих пор пожирающего все: русскую историю, развитие науки, человеческие судьбы. Вы породили ЦИДИК, вы и убейте его. Возможно, после этого и найдете покой.

Академик открыл глаза, голос вдруг потерял скрипучесть.

— Десятым буду в последний раз… Подайте мне бумагу и ручку…

— У вас есть секретарь.

— Да… Позовите ее.

Космач приоткрыл дверь: Лидия Игнатьевна мгновенно стала в стойку, на подогнутых ногах к ней устремилась аспирантка, из-за их плеч выглядывал Палеологов — улыбался и покусывал губу.

Врач приподнялся на кушетке, разодрал глаза.

— Живой, живой, — прогудел Космач, глядя на прилизанную аспирантку. — Сходи-ка, девица, на улицу да покличь тех извергов, что в телевизор кино снимают.

— Зачем? — изумилась и перепугалась секретарша. — Академик просил, ни в коем случае…

— А теперь зовет к себе! Давай, живо!..

Аспирантка убежала, Лидия Игнатьевна осторожно ступила через порог, и Палеологов двинулся было к двери.

— Ну что, изгнал бесов?

— Ты там-от постой! — остановил его Космач. — Покарауль, чтоб никто без спросу не лез. Тебя потом позовет, сказал.

Тот бы пошел в наглую — разоблачительная улыбка играла на губах, и слова соответствующие были заготовлены, но в этот миг в зал вбежали мобильные, хваткие телевизионщики, кинулись к двери кабинета, и Палеологов отступил, не тот момент был, людно и шумно. Или не хотел мелькать на экране в компании умирающего академика?

Камера уже работала, ассистент оператора мгновенно сориентировался, нашел розетку и включил яркий фонарь. А секретарша стояла на цыпочках, взгляд тянулся к постели умирающего.

Цидик приподнял руку, шевельнул пальцами, Лидия Игнатьевна понимала все его знаки, взяла подставку с бумагой и авторучку.

— Запишите последнюю мою волю, — оставаясь неподвижным и глядя в никуда, заговорил академик. — Хочу, чтобы исполнили ее точно и в полной мере…

Он пересказывал то, что услышал от Космача, дополняя лишь своим «я», но звучало все это как выношенное и выстраданное.

Он всегда умел чужое делать своим…

Можно было уходить по-английски, не прощаясь, — не было желания еще раз подходить к постели Цидика и, ко всему прочему, невыносимо клонило в сон. Шел четвертый час утра, а рейс в половине восьмого…

Но в зале торчал Палеологов, от которого так просто не отделаешься…

Космач поднял шубу, направился к двери — аспирантка отреагировала мгновенно.

— Вы уходите?

— Мне пора… Хочу на воздух, иначе усну.

Она сделала движение, словно хотела заслонить выход.

— Там сидит этот… подлый молодой человек. Он узнал, кто вы на самом деле. Все куда-то звонил… От него можно ожидать чего угодно.

— Отвлеките его как-нибудь.

— Здесь черный ход. — Она указала на книжные шкафы. — Я провожу. Прямо у подъезда дежурит наша машина. Отвезут в аэропорт.

— Я вам обязан…

— Постойте! Я же не приняла у вас билеты!

— Какие билеты?

— На самолет! У вас сохранился билет до Москвы? Космач достал оба, аспирантка торопливо вынула из сумочки ведомость, посмотрела билеты и что-то вписала.

— Вот здесь распишитесь, пожалуйста.

— А что это?..

— Командировочные расходы. — Она отсчитывала деньги.

Все это происходило хоть и не у постели умирающего, но в одном помещении и было совсем неуместно.

— Мне не нравится, — пробурчал Космач. — Не надо денег.

— Но вас же вызвали? — Аспирантка округлила глаза. — Дорога оплачивается на сто процентов. Академия наук отпустила специальные средства.

— Вы понимаете, что это плохо? Не по-людски? Она страдальчески поморщилась, будто расплакаться хотела.

— Юрий Николаевич, но мне-то что делать? Лидия Игнатьевна обязала… Куда я дену эти деньги? Вы представляете, что мне будет, если не оплачу?..

— Ладно. — Космач расписался. — Раз так заведено у вас… Выведите меня отсюда.

— А вот сюда, за мной!

Аспирантка легко откатила в сторону тяжелый книжный стеллаж, отомкнула железную дверь и пропустила Космача вперед. Чистенькая ухоженная лестница, белые плафоны освещения — ни грязи тебе, ни тенет, как обычно бывает в черных ходах. Между этажей на раскладном стульчике сидел какой-то человек с фанерным чемоданчиком на коленях, руки испачканы чем-то белым, лицо непроницаемое, помертвевшее, будто гипсовая маска.

— Что вы скажете мне, уважаемая? — приподнялся он. — А то я уже задремал…

— Слушайте, как вам не стыдно? — вдруг зашипела аспирантка. — Академик еще жив, а вы!..

— Ничего не поделаешь, — вздохнул тот. — Такая уж профессия… Когда вернетесь, принесите мне воды, пожалуйста. Очень пить хочется.

Его просящий голос остался без ответа. Спустились на два пролета вниз, аспирантка стала отпирать еще одну дверь.

— Кто это? — шепотом спросил Космач.

— Скульптор. — Недовольно отмахнулась. — Пришел снять посмертную маску… Сидит и ждет смерти — какой кошмар!

Она с трудом открыла замок, но прежде чем отворить дверь, склонилась к уху и зашептала:

— Запомните, машина стоит сразу у подъезда, черная «волга», на номере флажок.

— Я все понял…

— Не перепутайте. Счастливого пути, Юрий Николаевич.

— Прощайте…

— Наверное, мы еще встретимся.

Тогда на эту фразу он внимания не обратил, подумал, сказано так, для порядка и вежливости…

Космач оказался в другом подъезде, грязном и закопченном, словно после пожара. Он вышел на улицу сквозь раздолбанную дверь и понял, что находится во дворе, а парадное Цидика выходило на Кутузовский проспект — все продумано! Палеологов наверняка не знает о черном ходе, и если даже узнает в последний момент, никак не успеет обогнуть длинный, мрачный дом…