Искусство убивать. Расследует миссис Кристи - Эндрю Уилсон

Никогда не забуду, как впервые присутствовала при операции. От зрелища взрезанной плоти, наглой усмешки открытой раны и запаха протухшего мяса мне стало плохо, и если бы мне на помощь не пришла другая, опытная сестра, я повалилась бы без чувств прямо на пол операционной и навсегда погубила бы свою репутацию.

Я быстро приобретала необходимые навыки – поневоле приходилось – и вскоре убедилась, что мне нравится эта работа. Может быть, сказался и голос крови: мама говорила, что одна из моих прабабушек была медсестрой. Я практически сразу поняла, что нельзя давать воли своим чувствам, иначе не сможешь помочь раненому. Даже если все у тебя внутри кричит от боли, не показывай этого. Я приучила себя держаться рассудительно и даже немного сурово. Сегодня мне понадобятся уроки прошлого…

– Я уверена, что это вам не пригодится, – сказала Флора, отдавая мне письмо, – но возьмите на всякий случай.

– Спасибо. Наверное, вам лучше надеть то, в чем вы обычно спите.

Я отвернулась, когда она начала раздеваться, но краем глаза заметила гладкую алебастровую кожу плеча, стройную фигуру. Невозможно было представить себе, что эта женщина при смерти, которая казалась из-за этого особенно отвратительной. Флора надела ночную рубашку с кружевами, сполоснула лицо холодной водой, причесалась и легла в постель.

– Устраивайтесь поудобнее. Давайте я поправлю вам подушку.

– Спасибо большое, – сказала Флора, поерзав и чуть расстегнув воротник рубашки.

Я вернулась к столу с приготовленными материалами, в том числе раствором тетродотоксина. Прием этого средства в количестве, чуть превышающем двадцать пять миллиграммов, приводит к смерти. Одна лишняя капля – и исход будет фатальным. Нужно внимательно следить за состоянием Флоры и при возникновении опасности срочно принимать меры. Все зависит от своевременности моих действий.

Я опять взглянула на часы – они показывали ровно одиннадцать. Я тщательно отмерила дозу яда и дважды проверила ее, прежде чем добавить воды.

– Вкус может показаться странным, – предупредила я. – Спрашиваю в последний раз: вы уверены, что хотите выпить это? Пока еще можно все отменить.

– Нет-нет, я уверена и готова.

– Ну хорошо. Как я уже говорила, могут возникнуть очень своеобразные ощущения, но не пугайтесь. Будьте уверены, я все держу под контролем.

Тут я немного солгала, но это тоже было привычкой, сохранившейся с военных времен, – я всегда говорила это раненым. Эти слова успокаивали не только больного, но и медсестру.

Через двадцать минут после того, как Флора выпила раствор, я стала замечать первые симптомы. В углах рта появилась слюна, и Флора подняла руку, чтобы вытереть ее. Дыхание участилось, на коже выступили капли пота.

– Флора, это Агата. Вы, скорее всего, слышите меня. Вероятно, у вас уже появились рези в области желудка, тошнота, головная боль.

Флоре предстояло пройти через мучения, каких я не пожелала бы даже злейшему врагу, включая Кёрса. И они только начинались. Рези будут продолжаться, кожа может принять синеватый оттенок, кровяное давление упадет до опасной черты, возможны припадки, повышенное выделение мокроты, затрудненное дыхание. Я все время следила за дыханием Флоры, проверяла пульс и была готова в любой момент принять необходимые меры.

– Я знаю, что вы слышите меня, Флора, – сказала я мягко, вытирая пот с ее лба. – Я не дам вам умереть.

Пульс ее постепенно так ослаб, что практически не ощущался. Я достала пудреницу из сумочки и поднесла зеркало к губам Флоры. Оно не запотело, и уже по этому признаку ее могли принять за умершую. Пора было вызывать врача. Проверив состояние Флоры еще раз, я спустилась на первый этаж и набрала номер доктора Максвелла. Трубку сняла какая-то женщина, сказавшая, что к Максвеллу пришел пациент и доктор перезвонит, как только освободится. Я сообщила ей адрес и имя Флоры Кёрс и сказала, что моя подруга потеряла сознание. Вернувшись в спальню, я села около постели Флоры. Тело бедной женщины дергалось, она металась на постели, как рыба, погибающая на горячем песке. К моменту прибытия врача спазмы должны были прекратиться, так что она будет выглядеть как мертвая.

Стрелки на часах показывали почти двенадцать. Я вышла из спальни и посмотрела в окно со стороны фасада, не приехал ли доктор. Его все еще не было. Я начала нервничать и, чтобы успокоиться, достала носовой платок и стала крутить и перекручивать его. Вернувшись в спальню, я увидела на постели недвижное и безжизненное тело Флоры. Следующей стадией действия яда будет неизбежный бронхоспазм, затем удушье, кома и смерть. Пощупав запястье Флоры, я убедилась, что пульса нет. Времени оставалось немного. Где же этот идиот?

В этот момент раздался стук в дверь. Проверив, не осталось ли в спальне чего-нибудь подозрительного – трубка, воронка, ведро и, разумеется, пузырек с ядом были заблаговременно спрятаны, – я сбежала по лестнице. Открыв входную дверь, я увидела мужчину лет шестидесяти, с багровым лицом, красным носом и темными подглазьями.

– Приветствую вас. Я доктор Максвелл. Пришел по вызову к миссис Кёрс. Простите, что немного…

– Идемте скорее. Боюсь, миссис Кёрс… Боюсь, уже слишком поздно!

– Что вы хотите…

– Пожалуйста, скорее.

– Мне сказали, что женщина потеряла сознание.

– Да, так и было, а потом… Даже не знаю. Помогите, пожалуйста!

Я быстро провела доктора в спальню. Увидев Флору, недвижно лежавшую на кровати, доктор подбежал к ней и стал прощупывать пульс. Лицо его все больше мрачнело. Он достал из сумки стетоскоп и приложил к груди Флоры.

– Увы, ничем помочь не могу, – сказал он в конце концов. – Сожалею, но она умерла.

– Не может быть! Это ужасно! – вскричала я.

Из глаз моих хлынули слезы. Они были вполне искренними, но я не оплакивала Флору, – слезы были вызваны мыслью о том, что мне предстояло сделать.

– Вы можете объяснить мне, что произошло? Вы говорите, она потеряла сознание?

– Да. Мы разговаривали – миссис Кёрс была в постели. Я вышла, чтобы приготовить чай, а когда вернулась, она лежала плашмя и не шевелилась. Я хотела дать ей какую-нибудь нюхательную соль, но ничего не смогла найти и позвонила вам.

– Миссис Кёрс болела?

– Да. Она написала мне странное письмо, попросив приехать к ней, и даже прислала ключ от дома, чтобы я могла сама войти. Сегодня утром я приехала и увидела, что слуг в доме нет, – очевидно, она дала им выходной. Флора сидела в постели. Мы какое-то время разговаривали. Я обратила внимание на то, что она очень бледна, и подумала, что ей не помешает чашка сладкого чая. А когда я вернулась из кухни, она… она…

– Вижу, – сказал Максвелл. – Вы можете сказать мне, чем она болела?

– Нет, к сожалению. Из письма я поняла только, что дела плохи, и сразу отправилась сюда.

– Естественно. А почему вы не вызвали ее лечащего врача?