Люди Грузинской Церкви. Истории. Судьбы. Традиции - Владимир Лучанинов

Я понимаю, насколько сам я далек от настоящей любви к людям, и скорблю от этого. Но вместе с тем я счастлив, потому что знаю, что такая любовь существует, у меня есть пример, и хочется к нему стремиться, хочется делать что-то доброе.

Просто счастье, что мы живем во время патриаршества Илии II! Мне кажется, что любой грузинский политик будет достойным, если сможет осознать, что время от времени нужно обращаться за советом к Святейшему. Ведь он необыкновенным образом сумел гармонично соединить внутри себя патриаршее достоинство и простоту монаха. И в то же время он являет пример такого служения, когда можно сгореть до конца в любви, когда можно служить, абсолютно не думая о себе, и всецело отдаваться служению простым людям.

В Грузии появилась целая плеяда епископов, священников и мирян, воспитанных Патриархом, – для Грузии это дар Божий. Мне кажется, что мы его не заслуживаем. Патриарх и его ученики – это, на мой взгляд, сейчас основная сила, создающая ту самую жизненно необходимую среду для Грузии, не только для православных, но и для всего народа.

И, кстати, говоря о вере и политике, хочется вновь вспомнить Патриарха Алексия II, это необыкновенный человек и яркий пример для любого политика, он сказал: «Выше закона есть любовь, выше права – милость, а выше справедливости – лишь прощение». Это, мне кажется, настоящая Конституция православного христианства.

Глобализация стирает многие границы, отчасти это хорошо. Но, к сожалению, начинают исчезать и незыблемые границы, от существования которых зависят глубинные основы бытия человеческой личности, ее достоинства, нравственного выбора, свободы. Выдающийся философ Мераб Мамардашвили – уникальный человек, в эпоху атеизма фактически проповедовавший учение апостола Павла. Не знаю, кто еще среди философов того времени так глубоко понимал Евангелие (при том, что Мераб Константинович был человеком, как говорят близкие, неверующим). Он говорил: «Надо учиться становиться личностью». Эти же слова всегда повторял его друг, директор Института философии в Тбилиси Нико Чавчавадзе.

И самая острая проблема перед вызовами современного мира – это не размывание границ, а размывание среды, формирующей в человеке свободную и независимую личность. Для такой среды жизненно необходима идея просвещения, как религиозного, так и культурного. Причем подлинная культура – это не только хорошее образование. Мне иногда просто необходимо бывает уехать в глубинку, поговорить с обыкновенными людьми, потому что в их простоте, достоинстве можно почерпнуть нечто более важное, чем в среде политических лидеров. Как сказал тот же святитель Николай Сербский, привилегия простого христианского народа в том, что, не зная многое, он знает главное.

Я читал, что во время Второй мировой войны премьер-министру Черчиллю пожаловался министр обороны:

– Если не будет дополнительного финансирования, то военные не смогут больше держать оборону.

– Где же взять дополнительное финансирование?

– Можно из образования и культуры, – предложил глава военного ведомства.

– А что же тогда защищать? – иронически ответил Черчилль.

И сегодня, мне кажется, главный дефицит обнаруживается как раз в области культуры и образования. Казалось бы, и вы, россияне, и мы, грузины, живем в странах уникальной и богатой культуры, глубоких христианских традиций. И при этом той самой среды, которая способствует личностному становлению созидателей в народе, к сожалению, нет. И тогда закономерно возникает альтернатива – серое, управляемое общество, в котором не поощряется существование свободных личностей, а сильные стремятся в политику, чтобы реализовать свои амбиции, закрепиться, участвовать в механизмах манипуляции инертными массами. Любому политику нужно помнить, что он приходит в политику только для того, чтобы творить добро для людей, причем не абстрактное и какое-то великое, а конкретное, частное и ежедневное. И еще нельзя забывать, что необходимо найти силы вовремя уйти, предоставив возможность действия другим. Тот, кто думает, что лучше него никто не сможет что-то важное сделать, глубоко ошибается.

Грузия с трудом, но выходит из советского прошлого. И когда мы говорим «советское прошлое», прежде всего надо иметь в виду советское мышление, которое все еще внутри нас. И я не хочу сказать, что с этим надо бороться. Нет, бороться не надо, надо впускать в себя больше света, чтобы тьма рассеивалась сама.

Я очень люблю Россию. Для меня Россия – это не политика, а прежде всего русский характер. Это такое, знаете, необыкновенное течение, где разные рыбы, и почти все они золотые; широкая река, которая оплодотворяет русский чернозем, – для меня это целая философия. По-моему, образ России и русского человека замечательно передал в своей книге «Несвятые святые» архимандрит Тихон (Шевкунов). Я убежден, что, несмотря на все сложности отношений, у Грузии и России всегда будет больше общего, чем у любых других народов на этом континенте. Нас объединяет нечто куда более важное, чем все то, что разъединяет, то, что важнее принадлежности к национальности и государству, то, что стирает границы, – это православие. У нас мало любви, и это вынуждает болезненно проводить все новые и новые границы между государствами, народами, «своими и чужими», в то время как любовь стирает границы, делает людей открытыми друг другу, открытыми для Небесного Отца. Если и Россия, и Грузия примирятся с Христом, то примирение наших народов будет лишь вопросом времени, и верю – это время не за горами.

Ана Пачуашвили – искусствовед, аспирант ВГИКа, и ее муж Кирилл Черноризов – биохимик, кандидат химических наук

Ну что могу сказать я о Кирилле с Аней? Благодарю Бога за эту дружбу, а ребят благодарю за эту книгу, ведь без них ее бы просто не было. А их союза, конечно, не состоялось бы без явного промысла Божьего. Поэтому их история-это не только жизни, связанные с Грузинской Церковью, это эпический рассказ о настоящей любви или, если угодно, документальная притча о верности выбранному пути и доверии Богу. Один весельчак из Грузинской Патриархии пошутил, сказав Кириллу после венчания: «Ну, теперь ты отвечаешь за Аню перед всей Грузинской Церковью!» (Если читатель еще не догадался, Аната самая девочка, что время от времени появлялась в рассказах героев этой книги, – старшая дочь Пааты Пачуашвили, нынешнего владыки Николая.)

Полагаю, что Кирилл, несмотря на чувство юмора и природную предрасположенность к иронии, слова эти воспринял вполне серьезно. Родив двух детей – Нино и Ефрема, ребята по-прежнему источают молодость, строят по-хорошему авантюрные планы и мечтают об очень, очень большой семье.

Вспоминается еще одна шутка, на этот раз митрополита Исайи: он пожелал Кириллу, чтобы впоследствии потомство Черноризовых-Пачуашвили заселило половину России и половину Грузии. Может, Кирилл и эту шутку воспринял серьезно? Кстати, в Грузии каждый третий ребенок в любой семье может стать крестником Патриарха Илии. Такие крещения в кафедральном соборе совершаются регулярно, говорят, что всех своих крестников Святейший неизменно поминает, из Патриархии им приходят поздравления и подарки. Авторитет Патриарха – гарант рождаемости, конечно, куда более основательный, чем любые государственные пособия и дотации. В общем, Кирилл и Аня очень надеются видеть грузинского предстоятеля и молитвенника в качестве крестного своих детей.