Благие намерения. Мой убийца - Ричард Халл

Юристу надлежит оберегать своих клиентов. Можно понять радость Алана, когда он понял, насколько удобно – учитывая его цели – расположена моя квартира. Он рассчитывал, что сутки, а может, и несколько дней смерть Бейнса останется тайной. Ни у кого не было причин заходить в квартиру, к тому же и не вышло бы – пришлось бы взламывать дверь. Всю работу по дому выполнял Бейнс, а уборщицы Алан не держал.

Естественно, теперь, когда полиция – по воле какого-то злого рока – обнаружила случившееся, ситуация складывалась совсем иная. Исчезли самые призрачные шансы сляпать для Алана алиби. Его, должно быть, уже подозревали. К тому же человеку с такой выдающейся внешностью совсем непросто покинуть страну. Упущенного времени, конечно, было жаль, но мы оба сдержали взаимные обвинения. Алан был убежден, что в ближайшее время ничто не всплывет, а я, понимая, что случилось нечто особенное, даже не представлял, что дела обстоят настолько серьезно. Не каждую ночь к вам заявляется приятель, который спустя час или два мимоходом роняет, что совершил убийство.

Наверное, пару слов нужно сказать и о моих переживаниях.

От миссис Килнер я вернулся в полной уверенности, что Алан выкинул какую-то глупость и что я не намерен в нее впутываться. Хотя каким-то образом все равно впутался.

Прежде всего меня подвигла на это сама серьезность произошедшего. Я уже и так увяз по уши: не все, что я сказал миссис Килнер, было правдой, и при проверке это вскроется. Конечно, можно было бы оправдаться, если бы я сразу отправился в полицию. Теперь, чтобы реабилитироваться, недостаточно просто выгнать Алана из квартиры, а меня не прельщала идея сдать его в руки правосудия.

Здесь речь шла уже о моем чувстве собственного достоинства. Я сказал Алану, что поддержу его, хотя, конечно, тогда я не располагал достаточными фактами, чтобы давать такое серьезное обещание. Кроме того, он обратился ко мне с просьбой, и мне не хотелось оставаться в стороне.

А еще мне нравилось ощущать, что этот самоуверенный, надменный тип, избалованный фаворит, любимец судьбы будет полностью зависим от меня – человека, к которому он всегда относился с долей усмешки и презрения. Когда миссис Килнер объясняла – очевидно, чрезвычайно неточно – свое желание унизить Алана Ренвика, а потом заставить его приползти к ней и терпеть унижение, я прекрасно понимал, что она имеет в виду. Мне ни разу и ни с кем не выпадал шанс провернуть подобное. А проделать такое с Аланом было бы особенно приятно, несмотря на то что он мне, в принципе, нравился. Любопытно: он пробуждал одинаковые чувства, одинаковое желание поставить его на место и у миссис Килнер, и у меня, и у Бейнса!

И было еще кое-что. Миссис Килнер потерпела неудачу. Бейнс, имея на руках все козыри, в конце вообще плохо кончил. Я же хотел достичь своей цели. Чтобы добиться моей помощи, Алан пустил в ход весь свой исключительный дар убеждения. А я ему это позволил. Позволил решить, что он меня убедил. Что было неправдой – решение я принял сам. Может, я и произвожу впечатление человека ничтожного, но на самом деле решительности мне не занимать.

Честно говоря, первый раз в жизни я испытывал такое удовольствие. Я собирался ввязаться в самую захватывающую, самую интересную, на мой взгляд, авантюру, а меня об этом еще и умоляли. Я немного поотнекивался, а потом наконец милостиво уступил. В итоге наша дружба претерпела изменения, и когда забрезжил рассвет, было абсолютно ясно, кто теперь главный.

Первый шаг был довольно прост: оставить Алана у себя и спрятать. Это сложности не представляло. Ему, естественно, пришлось слушаться меня во всех мелочах. Например, он не должен был выходить на улицу без моего разрешения. Затем мне предстояло решить, что с ним делать дальше. Мысль о том, что я должен взять судьбу этого человека в свои руки и перекроить по своему усмотрению, доставляла мне особое удовольствие. У меня уже вырисовывались смутные представления о том, что нужно сделать, зато у него – к моему удивлению – никаких. Алан пропел дифирамбы по поводу того, что у меня идеи имеются, и спокойно признал, что в его голове пусто. Свои настоящие мысли я ему, понятное дело, озвучивать не стал.

Что касается рисков, я был уверен, что при определенной осторожности они сводились к нулю. Вряд ли кто-то захотел бы наведаться ко мне в гости, а если бы и захотел, то не смог бы войти. Хотя, возможно, в какой-то момент придется ненадолго выставить Алана и кого-нибудь пригласить – для проформы. Тот факт, что я был его юристом, тоже не представлял особой опасности. Никогда прежде не слышал, чтобы полиция устраивала обыск у адвоката лишь потому, что его клиент – убийца.

Предстояло разобраться с кучей нюансов; мы продолжали сидеть и все обговаривать. Чрезвычайно неловко, например, было обсуждать финансовые вопросы. Я кое-что придумал; оставалось деликатно коснуться этой темы – в нужное время и в нужном месте.

В конечном счете я обратил внимание Алана на то, что жить и есть он будет за мой счет, а его присутствие не позволит мне нанять человека для необходимой работы по дому.

– Фактически, – завершил я, – тебе придется поработать домработницей, поваром и слугой.

Сначала идея его не привлекла. И кстати, я бы расстроился, если бы вышло иначе. Но в конце концов ему пришлось согласиться, и он притворился – довольно запоздало, – что готов отнестись к делу с подъемом и шутя.

Ну от этой шутки удовольствие получал я. А он всерьез полагал, что гнет свою линию, что именно он предложил, чтобы я ему помог!.. Я готов был расхохотаться.

Следующий день, пятницу, мне удалось прожить исключительно на чистом адреналине.

Нужно было переделать кучу дел, о сне и мечтать не приходилось. К тому же я хотел устроить Алана поудобнее. Не могу иначе: если уж за что-то берусь, то делаю это надлежащим образом. И для начала встал банальный вопрос с едой.

Раньше мой образ жизни предполагал, что приходила женщина и накрывала мне завтрак. Позже она приводила в порядок квартиру, а днем и вечером я ел там, где было удобно – обычно в клубе. Все необходимое для завтрака покупала домработница, а я каждую неделю возвращал ей за это деньги вместе с заработной платой. Система сложилась простая и в целом довольно удобная, при условии, что женщина трудится честная.

Домработница, которая после бурного выяснения финансовых отношений внезапно оставила меня за день до экстренных событий, меня никогда не устраивала. В конце концов обнаружилось, что она покупала себе еду за мой счет. По крайней мере, я так решил и все еще не сомневаюсь в своей правоте, хотя она, с негодованием все отрицая, сбежала в гневе. Так я остался один. До появления Алана я считал произошедшее огромной неприятностью, зато потом оценил, насколько это оказалось удобным.

То, что я никогда сам не ходил за покупками, стало скорее преимуществом, чем недостатком. Я довольно быстро вернулся, прикупив яиц, бекона, масла и хлеба. Чай, сахар и тому подобное у меня уже имелось, а чтобы достать молока – это я знал, – требовалось всего лишь выставить бутылку на крыльцо. Отметив, что надо поскорее увидеть молочника, чтобы платить в срок и не иметь проблем, я поспешил к Алану. Поход за продуктами меня утомил; впредь нужно было не заниматься такими вещами до завтрака, а привыкнуть брать «дипломат» и ходить по магазинам вечером. Хотя удовольствие я получил. Как уже сказал, если я берусь за что-то, то люблю делать это надлежащим образом.