Эллигент - Вероника Рот

Снова киваю, без особой охоты. Я знаю о запасном плане на случай ареста, но сейчас меня не слишком волнует успех нашей операции. Я беспокоюсь лишь о том, сколько времени они будут разбираться с нашим делом и чем закончилась наша попытка. С тех пор, как они нас взяли, прошло больше часа, а мы остаемся в неведении. Нас даже еще не допрашивали. Кроме того, Нита куда-то пропала.

Во рту у меня – привкус горечи. Что бы мы ни сделали, похоже, все пребывают в шоке. Многие погибли. За сколько смертей несу ответственность лично я?

– Нита завила мне, что они собирались только украсть сыворотку памяти, – говорю я Реджи.

Реджи показывает глазами на охранницу. На нас уже накричали из-за того, что мы переговаривались. Впрочем, я и сам прекрасно знаю ответ.

– Полное вранье, – бормочу я.

Трис был права.

– Эй, вы, – охранница подбегает. – Прекратить болтовню.

Реджи отодвигается.

– Что вообще здесь творится? – спрашиваю женщину.

– Просто заткнись.

Отворачиваюсь и вдруг вижу невысокую блондинку, появившуюся в конце коридора. Трис. На лбу у нее пластырь, на одежде – пятна крови, напоминающие отпечатки пальцев. В кулаке зажата бумажка.

– Эй, ты, – кричит охранница. – Зачем сюда пожаловала?

– Шелли, – окликает ее другой охранник, – успокойся. Это та самая девушка, которая спасла Дэвида.

Ого! А от чего, собственно?

– Ясно, – Шелли опускает пистолет.

– Меня попросили, чтобы я принесла вам новости, ребята, – произносит Трис и протягивает Шелли листок. – Дэвид в интенсивной терапии. Он будет жить, но они не знают, когда он сможет ходить. О других раненых заботятся.

Горечь у меня во рту крепчает. Дэвид, раненые… Случилась катастрофа, почему и ради чего? Я влез во все это, но не знаю правду. Что я наделал?

– Наши потери подсчитаны? – спрашивает Шелли.

– Пока нет, – отвечает Трис.

– Ладно, спасибо тебе.

– Слушайте, – она переминается с ноги на ногу. – Мне нужно поговорить с ним.

Она кивает головой в мою сторону.

– Нельзя… – начинает Шелли.

– Только секунду, я обещаю, – перебивает ее Трис. – Пожалуйста.

– Пропусти ее, – предлагает другой охранник. – Что она может повредить?

– Хорошо, – соглашается Шелли, – у тебя есть две минуты.

Я встаю, опираясь о стену, чтобы удержаться на ногах, мои запястья связаны спереди. Трис делает несколько шагов навстречу, ее сложенные на груди руки как будто образуют барьер между нами. Это настоящая каменная стена. Трис опускает голову.

– Трис, я…

– Хочешь знать, что устроили твои дружки? – восклицает она, и ее голос дрожит, насколько я понимаю, от гнева, а вовсе не от сдерживаемых слез. – Им не нужна сыворотка памяти. Им требовалась сыворотка смерти. Они собирались уничтожить кучу важных государственных чиновников и начать войну.

Таращусь на свои ботинки, на плитку, покрывающую пол.

– Я не представлял…

– А я тебе говорила. Но ты меня не послушал. Как всегда, – тихо добавляет она.

И мы, наконец, встречаемся взглядами. Я понимаю, что напрасно так сильно жаждал заглянуть ей в глаза, это причиняет мне лишь боль.

– Юрайя – без сознания, и врачи не уверены, что он вообще выживет.

Странно, что одно слово или фраза могут подействовать как удар молота по голове.

– Как?..

Перед моим внутренним взором – лицо Юрайи, упавшего в сетку после Церемонии Выбора. Он бесшабашно улыбается, и мы с Зиком втаскиваем его на платформу. Или вот: он сидит в тату-салоне, придерживая ухо, чтобы ничто не мешало Тори накалывать ему изображение змеи. Юрайя может не очнуться? А ведь я обещал Зику позаботиться о нем…

– Он один из последних моих друзей, – говорит она срывающимся голосом. – Не знаю, смогу ли я смотреть на тебя так, как раньше.

Она разворачивается и бежит прочь. Как будто издалека до меня доносится голос Шелли, приказывающий мне сесть, и я безвольно падаю на колени. Я пытаюсь придумать способ сбежать от нового кошмара, который сам же и устроил, но, как я ни изощряюсь в логических построениях, выхода не нахожу. Тогда просто скрючиваюсь на полу и стараюсь ни о чем не думать.

* * *

Лампа на потолке в комнате для допросов отражается расплывчатым кругом в центре стола. Я рассказываю то, что сочла нужным сообщить мне Нита. Никаких затруднений я не испытываю. После того, как я заканчиваю, человек, ведущий запись, в последний раз дотрагивается до экрана, и тот освещается там, где пробегают его пальцы. Еще здесь присутствует женщина. Ее зовут Анджела. Она – доверенное лицо Дэвида. Она осведомляется:

– Значит, вы не в курсе того, почему Хуанита попросила вас отключить систему безопасности?

– Нет, – отвечаю я, и это чистая правда.

Всех, кроме меня, они допрашивали, вколов сыворотку правды. Моя генетическая аномалия, позволяющая мне вести себя осознанно при симуляциях, заставила их предполагать, что я могу быть устойчив. Так что сведения, которые бы я дал под ее воздействием, оказались бы сомнительными. Пока моя история будет соответствовать тому, что говорят остальные, они будут считать ее правдой. К тому же все мы были привиты против сыворотки правды. Информатор Ниты среди генетически чистых передал ей прививки еще несколько месяцев назад.

– Как же тогда она тебя убедила?

– Мы подружились, – пожимаю я плечами. – Она попросила меня довериться ей, сказала, что у нее есть веские причины.

– А что вы думаете о своем поступке?

– Я очень сожалею.

Яркие, жесткие глаза Анджелы немного смягчаются. Она кивает.

– Что же, это соответствует показаниям остальных. Учитывая ваше общее невежество и генетическую неполноценность, мы склонны проявить снисходительность. Все-таки вы – новичок. Однако в течение года вы должны будете работать на благо нашего сообщества. Вы не имеете права входить в секретные лаборатории или архивы и покидать без разрешения пределы Резиденции. На весь условно-досрочный срок к вам прикрепят офицера, который будет проверять вас каждый месяц. Вам понятна терминология?

Слова «генетическая неполноценность» крутятся в моей голове, но я бормочу:

– Да.

– У меня все. Вы свободны, – она отодвигает стул и встает.

Человек, записывавший показания, поднимается и убирает планшет в сумку. Анджела стучит по столу, чтобы привлечь мое внимание.

– Не будь слишком строг с собой, – произносит она. – Ты еще так молод.

Не уверен, что это может служить оправданием, но я без возражений принимаю ее попытку утешить меня.