Кровососы - Тимоти С. Вайнгард

Первым эффективным профилактическим средством и лекарством от малярии стал хинин.

Хинин оседлал поздние волны колонизации и выплеснулся на глобальные берега Колумбова обмена. В середине XVII века в Старом Свете прошел слух о чудесной истории, произошедшей в таинственном Перу. Несколько десятилетий рекламные объявления прославляли волшебную силу и целительные свойства «иезуитской коры», «порошка графини» и «чинчоны». По слухам, прекрасная донья Франсиска Энрикес де Рибера, четвертая графиня Чинчон (Чинчон – испанская провинция в Перу), в 1638 году полностью излечилась от малярийной лихорадки.

Легенда гласит, что графиня страдала от жестокой малярии. Врачи прописывали ей одно кровопускание за другим, но состояние ухудшалось. Смерть казалась неизбежной. Любящий супруг, граф Чинчон, решив спасти супругу, припомнил истории местных старух, которые он слышал несколько лет назад. Он вспомнил, что испанский миссионер-иезуит излечил от малярии губернатора Эквадора с помощью черной магии местных индейцев «айяк кара», или «квинаквина». Речь шла не о некоем амулете, заклинании или иной абракадабре. Целебным средством была «горькая кора», или «кора кор» – кора редкого и прихотливого дерева, растущего высоко в Андах. На первый взгляд история казалась обычной сказкой, но граф был готов на все, чтобы спасти угасающую на глазах жену. Он купил немного таинственной коры у уцелевших индейцев кечуа.

Графиня действительно исцелилась. После ее триумфального возвращения в Испанию в Европе распространился слух о чудодейственной лихорадочной коре. Представьте, что сегодня кто-нибудь предложил бы лекарство от рака или ВИЧ. Малярия была серьезным препятствием на пути империализма в колониальных тропиках. Но и в Европе она представляла собой большую проблему. Поэтому открытие хинина, токсичного для малярийного плазмодия, стало великим событием середины XVII века. Как оказалось, хинин блокирует способность плазмодия усваивать гемоглобин.

Колумбов обмен стал временем повсеместного распространения, переноса и ускорения глобального сельского хозяйства и коммерции. Но в то же время период с 1600 по 1750 год оказался пиком малярии в Европе. Малярия косила людей без разбора. Кроме того, в тот же период европейские поселенцы – и их малярийный плазмодий – хлынули в Америку, что добавило щепотку специй в и без того наваристый бульон колониальных патогенов. Некоторые районы Европы считались настоящим рассадником малярии – в том числе литоральные низменности Шельдта в Бельгии и Нидерландах, долина Луары и Средиземноморское побережье Франции, Фенские соляные болота в английских графствах восточнее Лондона, дельта Дона на Украине, отдельные регионы на Дунае в Восточной Европе и, конечно же, любимое место малярийных комаров – Понтийские болота и берега реки По в Италии. Наконец-то появилось средство от римской лихорадки – как бы она ни называлась в разных уголках Европы.

В конце концов, хотя графиня действительно страдала малярией, на самом деле умерла она от желтой лихорадки и так и не вернулась в Испанию. Легенда, соединившая имя графини с хинином, была всего лишь притчей. Но название этого «волшебного дерева лихорадки», чинчона, действительно было связано с любовной историей графа и графини Чинчон. Иезуитская кора быстро стала для Испании ценным колониальным товаром и вошла в длинный список продуктов, растений, людей и болезней, пересекших океаны во время Колумбова обмена. Хинин и малярия – это идеальный образец беспрецедентного союза и перекрестного опыления совершенно разных, ранее изолированных друг от друга и непохожих в эволюционных отношениях миров, стимулом к чему стали путешествия Колумба.

Хинин Нового Света послужил лекарством для болезни Старого Света.

Сама же болезнь и комары-переносчики появились в Африке и в Старом Свете, потом они попали в Новый Свет, где и расцвели пышным цветом.

К середине XIX века европейские державы, имея в своем арсенале хинин, еще более укрепили свое присутствие в тропических регионах – в Индии, Ост-Индии и Африке. Но для большей части этого региона между тропиками Рака и Козерога европейцы, в плане естественного отбора и эволюционной истории, по-прежнему остаются временными пришельцами. Они не обладают важнейшим наследственным генетическим иммунитетом к малярии, какой есть у африканцев и народов Средиземноморья. Хотя в те времена малярия была болезнью загадочной, хинин стал использоваться для ее лечения с момента открытия и появления легенды о графине Чинчон, которой удалось победить смертельную лихорадку, то есть с середины XVII века.

«Лечение графини Чинчон хинином, 1638»: эта картина, написанная около 1850 года, воссоздает легенду о прекрасной донье Франсиске Энрикес де Рибера, четвертой графине Чинчон (испанская провинция в Перу), которой удалось полностью излечиться от малярийной лихорадки с помощью черной магии индейцев кечуа «айяк кара», или «квинаквина». Хинин, получаемый из коры дерева чинчона, стал первым эффективным в борьбе с малярией лекарством. Лекарство Нового Света излечило болезнь Старого Света – благодаря Колумбову обмену. (Diomedia/Wellcome Library)

Британские империалистические захваты в Индии – отличный пример, который я использую, рассказывая о волновом эффекте Колумбова обмена. Но тот же сценарий применим к европейским колониям в Африке или Ост-Индии. Чтобы контролировать Индию, британцам нужно было уметь бороться с малярией, поэтому бритты в Индии регулярно принимали хинин в виде индийской тонизирующей воды. К 40-м годам британские граждане и солдаты в Индии ежегодно потребляли 700 тонн коры чинчона, чтобы получить необходимую дозу хинина. К настойке они добавляли джин, чтобы отбить горечь – и немного взбодриться. Так родился знаменитый коктейль джин-тоник. Сначала он пользовался популярностью в Англии и Индии, а сейчас завоевал бары всего мира.

Хинный порошок поддерживал силы британской армии, позволял чиновникам выживать в низменных влажных индийских регионах. Благодаря хине стабильное (хотя на удивление малое) количество британцев благоденствовало в тропических колониях. К 1914 году тремястами миллионами индийцев управляли около 1200 британских чиновников и армия численностью 77 тысяч человек. Союзником империи стала эпидемиология. Конкурентная борьба за научные знания, включая и открытие хинина, стала небольшим, но исторически весомым кирпичиком Колумбова обмена. Разнообразные компоненты обмена, включая европейскую колонизацию, передачу болезней, уничтожение коренных народов и получение имперского богатства из-за океана, были сплетены воедино и скреплены кровью – при помощи комаров.

Сам Колумб никогда не осознавал своего влияния. Он умер в возрасте 55 лет, пребывая в полной уверенности, что открыл прибрежные районы Азии. Колумб скончался в 1506 году от реактивного артрита, сердечной болезни, обычно вызываемой сифилисом. Когда стали известны его географические и личные промахи, высшее общество отвергло его. Он стал парией при испанском дворе. Его лишили привилегий и наград. Хотя он оставался богатым человеком, однако последние годы жизни Колумба были связаны с унижениями, гневом и комплексом мессии, ярко проявившимся в его рукописи «Книга пророчеств». Из-за полной изоляции и депрессии, а возможно, из-за безумия, вызванного последней стадией сифилиса, Колумб считал себя пророком бога, которому суждено открыть миру «новые небеса и земли, о которых Господь Бог наш говорил в Апокалипсисе устами Святого Иоанна». Незадолго до смерти Колумб написал королю Испании, что только он, отважный Колумб, может обратить в католицизм китайского императора и его подданных.