Пророчество Паладина. Негодяйка - Марк Фрост

– Поумнели по сравнению с чем? С растениями? – спросил Ник.

– По крайней мере некоторые из нас, – сказал Аджай, посмотрев на Ника. – И как же это делается?

– Понятия не имею. У меня комнатное растение и неделю не может прожить. – Джерико вилкой показал на Уилла. – Почему ты не спросишь его?

– Я бы с удовольствием все тебе объяснил по дороге, Аджай, – сказал Уилл, доедая сэндвич и все убирая. – Но нам предстоит сделать кое-что. Пора идти. Поговорим по дороге.

– Куда мы идем? – спросил Аджай.

– Уходим от болота, – ответил Уилл. – Остальное решим по пути. Я не вижу отсюда пути вперед, а вы?

Аджай осмотрелся и покачал головой.

– Значит, идем обратно, – сказал Уилл.

Они собрали вещи, бросили последний взгляд на то, что сотворили с цивилизацией змеелюдей, и пошли гуськом обратно по той же тропе, которой пришли сюда.

Аджай и Ник пошли впереди, Элиза – за ними. Уилл держался в конце; он хотел поговорить с Джерико. Тот чуть прихрамывал и выглядел слегка потрепанным.

– Дело в том, что я сам не знаю, как сделал то, что сделал там, – негромко начал Уилл. – Я разговаривал с несколькими из них, до того как мы вас нашли. И просто решил поговорить снова. Ну и вот.

– Хорошо.

Уилл удостоверился, что остальные его не слышат; он чувствовал неловкость уже только потому, что спрашивает об этом, но все равно ему хотелось знать.

– Но как я это сделал?

– Ты постарался, – сказал Джерико. – О чем я твердил тебе месяцами. Неважно как. За «как» цепляется самая тупая часть тебя; у нее истерика, потому что ей кажется, что о ней забыли.

Уилл некоторое время обдумывал это. Под ногами исчезли последние плиты, теперь они шли по земле. Болото словно окружило их, воздух стал сырым и тяжелым. Оглядывая буйную растительность, Уилл понял, что больше никогда не сможет смотреть на растения по-прежнему.

– Эти лианы, должно быть, по-настоящему ненавидели змеелюдей, – сказал он.

– Не сомневаюсь. И у них были на то причины. Ты просто дал им разрешение.

– Почему вы так говорите?

– В супе, куда меня бросили, плавали куски растений. Наверное, приправа. Не говоря уж о дровах, факелах и прочем.

– Получается, все это свидетельствует о том, что у растений есть чувства.

Джерико оглядел болото.

– Я бы постарался убедиться, что сейчас мы не делаем ничего такого, что может их рассердить. Половина этих растений выглядит так, словно может съесть нас.

– Это справедливей, чем вы думаете, – сказал Уилл. – Тренер, в последнее время у меня в голове то и дело всплывает одно слово.

– Что за слово?

Уилл пристально посмотрел на него.

– Чутье.

Джерико ответил на его взгляд с легкой улыбкой.

– Вовремя.

– Почему вы так говорите? Объясните. Что это такое? Что это значит для вас?

– Это значит, что ты начинаешь понимать, – сказал Джерико.

– Что понимать? Что это?

Джерико раскинул руки, показывая на все вокруг. Он указал на землю, на деревья, на воду, на небо, просвечивавшее сквозь листву.

– Вы говорите – все, – сказал Уилл. – Повсюду. Как Великий Дух.

– Вак’ан танка. Нити, которые соединяют все. То, что у нас общее со всем, что мы видим и не видим вокруг.

– Но при чем тут чутье?

– Просыпается твой высший разум. Когда пробуждается чутье, ты встраиваешься в ткань бытия. Держишь все нити. И, когда что-то тянет за эти нити, сразу это чувствуешь.

– Но как… – Уилл спохватился раньше, чем Джерико успел нахмуриться. – Простите, неважно. Вы говорите, что чутье означает… что что-то просыпается. Во мне. Высший разум.

– Да.

– И это означает другой способ мышления. Или другое понимание. Означает, что не нужно упираться в «как».

Джерико остановился, ласково положил руку Уиллу на плечо и задумчиво посмотрел на юношу. Уилл мог по пальцам сосчитать, сколько раз Джерико так делал.

– Уилл, могу с гордостью сказать, что ты вот-вот перестанешь быть круглым дураком.

– Ух ты, спасибо.

– Будем надеяться, что это произойдет достаточно быстро, и остальные уцелеют.

Уилл видел, что тренер очень серьезен. Он видел также, что Джерико искренне озабочен: они могли не выбраться отсюда, если только Уилл не найдет какой-нибудь выход; а Уилл понятия не имел, как это сделать…

Опять «как». Черт побери! Эта привычка чересчур укоренилась. Следовало над этим поработать.

– Недавно мне пришло в голову еще одно слово, – сказал Уилл, когда они снова зашагали вдогонку остальным. – Я даже не знаю, понимаю ли его значение.

– Ну?

– Всеведение.

– По крайней мере произнес ты верно, – сказал Джерико.

– Мне кажется, это имеет отношение к тому, что вы сказали об осознании, только в этом случае вы сознаете все.

Джерико кивнул.

– Это может означать конечную точку такого развития, верно? В чем же значение того, что ты продвинулся так далеко? Все нити окажутся у тебя под руками?

Джерико посмотрел наверх и сощурился, обдумывая ответ. Нет, это было не совсем верно.

– Когда достигаешь этой точки, – сказал Джерико, старательно подбирая слова, – ткань становится для тебя… неразличимой.

Уилл несколько секунд изучал его.

– Это ваш случай, тренер?

Джерико посмотрел на Уилла так, словно у того выросла вторая голова, потом рассмеялся.

– Малыш, я всего лишь посланник. Не путай меня с посланием.

Внимание Уилла привлекло что-то впереди: в двадцати шагах от них Ник и Аджай снова готовы были вцепиться друг в друга. Они уже миновали болото и шли к лесу, в котором побывали раньше.

– Говорю тебе: это на сто процентов не та тропа, по которой мы пришли, – говорил Аджай. – Мы вышли прямо из середины леса, а теперь он довольно далеко справа.

– Ты спятил, – сказал Ник. – Это та самая тропа. Посмотри вокруг: другой нет.

– Послушай, я не знаю, как это объяснить, но клянусь тебе, тропа изменилась. Это просто не та же самая…

– Я бы не стала оспаривать то, что он запомнил, Ник, – сказала Элиза.

– Ладно, но разве может быть такое, о чем он говорит? Ты хочешь сказать, что лес передвинулся? Я не видел, чтобы ты оставлял на листьях стрелки из своего баллончика с краской. Откуда такая уверенность?

– Не знаю откуда, – сказал Аджай, прижимая ладони ко лбу. – Просто я знаю.